Виктор Сидоров: Сокровища древнего кургана

— Вот он. Таких могильников, я уже говорил вам, у нас в степи сохранилось только два. Один мы раскопали в прошлом году, но он оказался разграбленным… Вся надежда осталась на этот.

Второй, тот, что был в белом костюме, шагнул к холмику, зачем-то пнул его толстой короткой ногой:

— Может, все-таки успеете?

— Что вы?! — закричал в шляпе. — Думал. Не получается. Времени очень мало. Вы же сами говорите, что до осени здесь будете.

— Будем, — глухо откликнулся низкий. — Может быть, и раньше… Только я-то чем могу помочь? Экскаватор дать? Бульдозер? Пожалуйста.

Длинный тонко и просительно застонал:

— Дорогой, а нельзя ли этот могильничек обойти сторонкой, а? Хотя бы маленько?

— Да вы что? — Затряс лохматой головой низкий. — У меня ведь проект!

— Но в этом курганчике сокрыты несметные ценности для мировой науки, памятники культуры древних саков…

В это время с новой силой полыхнула молния, раскроив надвое клубящееся небо, и долбанул гром. Оба незнакомца разом согнулись. Низенький схватил длинного за руку:

— А ну, катим отсюда. Не то рядом с этим могильником насыпят еще два.

Он потащил длинного к машине. Газик сердито фыркнул и рванулся в сторону большака.

Я не понял ни того, почему длинный не успеет раскопать курган, ни того, кто должен прийти сюда, в степь, да еще и помешать раскопкам, ни того, наконец, почему этот «кто-то» не может обойти курган стороной, а обязательно полезет на него. Да мне и не до этого было. Я понял другое: здесь, в этом курганчике, мой подвиг и моя слава!

Вскочив на ноги, я заорал во всю мочь «ура». Вот это удача, вот это повезло! Я раскопаю Желтый курган, спасу все эти памятники культуры, о которых так волновался длинный, и отдам народу. Вот тогда Эвка сразу поймет кто есть кто! Сразу оценит этого городского фитиля в дурацком розовом сомбреро, который только и умеет, что языком молоть да таскать свой магнитофон.

Ну, новость! Кто бы мог подумать, что наш Желтый курганчик — могильник, да еще набитый какими-то сокровищами?

Ах, какой славный мужик, этот длинный! Как правильно он сделал, что не решился копать курган. Да это сделаю я! До осени я не то что этот бугорок, полстепи перепашу!

Когда я, наконец, немного успокоился и пришел в себя, гроза бушевала вовсю: метались молнии, хлестал холодный и тугой ливень. Но я уже не обращал на грозу никакого внимания: быстро добрался до Сорочьего ложка, отыскал присмиревшего от страха Валета, взнуздал его и полетел домой, будто на крыльях.

Итак, мы уже десять дней копаем Желтый курган. Мы — это, само собой понятно, я, Детеныш и Пашка Клюня.

Сгоряча я было взялся за раскопки один — не хотелось делить будущую славу ни с кем. Пришел я тогда к Желтому курганчику, солнце едва-едва поднялось над степью и высоко в небе зазвенели первые жаворонки. От вчерашней грозы и следа не осталось, только посвежевшая ярко-зеленая трава.

Было радостно и жутковато: неужели я скоро увижу того, кто жил в наших степях давным-давно, может пятьсот, а то и всю тысячу лет назад. Кто он? Знаменитый вождь или великий воин? А может, какая-нибудь древняя царица или сам хан?

Копать я взялся с большим жаром, однако часа через три крепко поостыл. Работал не разгибаясь, а земли срыл — кот наплакал. Зато такие волдыри на ладонях набил, что за ложку браться боязно. Волей-неволей опять про Детеныша вспомнил.

Утром пошел к нему мириться. Детеныш — молодец. Не стал, как некоторые, ломаться, выказывать свою гордость, сразу протянул мне руку и я крепко пожал ее.

Рассказ о Желтом курганчике он воспринял до обидного спокойно, словно только и делал всю жизнь, что выслушивал такие сногсшибательные новости. Сказал лишь, озабоченно насупив брови:

— Надо, пожалуй, ломик прихватить…

Зато Клюня радовался и шумел за двоих.

— Наш Желтый курганчик — могильник?! Не врешь? И набит сокровищами?! Так чего мы тут стоим и болтаем? Берите лопаты и — айда. А то еще кто-нибудь узнает и опередит,

И вот мы копаем Желтый курганчик. Дело идет совсем не так быстро, как хотелось бы, как вначале предполагал я. За это время мы едва-едва срыли бугор. Теперь надо вгрызаться вглубь, а сил у нас здорово поубавилось.

Только теперь я окончательно понял, что такое раскопки. Поясницу ломит, болят руки, ладони горят огнем. Но на то и существуют трудности, чтобы их преодолевать. Никакой подвиг не бывает легким, его не совершишь походя, с наскока. Это знает каждый, кроме разве Клюни.