Виктор Сидоров: Я хочу жить

У нас болели от усталости шеи, но мы не могли оторваться от окон. Хоть и не многое там видели, однако все равно было интересно. Мы пытались разузнать, откуда и зачем понаехало на нашу станцию столько народа, но и няня, и Ольга Федоровна, и даже Марья Гавриловна только пожимали плечами.

— Не знаем… Да и не наше это дело.

— Скрывают, — решительно заявил Пашка Шиман. Никита Кавун он нетерпения вертелся на койке, страдал:

— Эх, черт, не везет нам. Сейчас бы сбегал и сам все узнал. Вот ведь досада, а? Просто обидно.

Дело в том, что Никите не успели доделать съемный корсет, и ему не то что ходить, но и вставать не разрешили.

— Хоть бы дядя Сюська пришел, что ли, — переживал Никита. — Он-то бы не стал пожимать плечами.

Это верно. Сюська сразу бы все новости нам выложил да от себя не забыл бы чего-нибудь прибавить. Однако вот уже дня четыре мы его совсем не видим.

Мишка Клепиков, глянув в окно, выкрикнул ошалело:

— Гляди, братва, что делается!

Далеко в степь, за железной дорогой, уходила длинная колонна людей и подвод. Сбоку, обгоняя ее, подымая облака пыли, мчались автомашины. Из-за леска, край которого виден из наших окон, вынеслось несколько всадников. Проскакав в степь, они остановились. Стояли долго. Было видно, как один из них что-то показывал рукой то в одну, то в другую сторону. Потом двое всадников поскакали дальше, а остальные помчались догонять колонну.

Пашка Шиман вдруг разозлился, стукнул кулаком по подоконнику.

— Происходит что-то важное, а мы, как идиоты, лежим, только башками крутим. Проклятая жизнь. Проболеем самое интересное.

Резко повернулся, лег на спину расстроенный, хмурый и больше не смотрел в окно.

После обеда нам кое-что удалось узнать. И эти новости нас не обрадовали.

Я смотрел в окно. Там уже ничего особенного не было: продолжали дымить походные кухни, а возле них все так же копошились люди. И вдруг, я даже вздрогнул, к окну подошли три девушки. Все они были одеты одинаково: в стеженках, в брюках и в больших сапогах. В руках у двух были лопаты, а у самой маленькой и тонкой, будто для смеха, тяжеленный лом. Они с любопытством оглядели палаты, потом, совсем не стесняясь, принялись рассматривать нас. Та, что с ломом, воскликнула, будто увидела что-то удивительное:

— Ой, да туточки прямо настоящие хлопцы!

Она прислонила лом к стене, а сама легла на подоконник так, что наполовину оказалась в палате, завертела головой.

— Ой, як у вас хорошо туточки.

— И хлопчики симпатичные, — просунула голову другая.

— Ага, особенно вон тот, — и карие озорные глаза остановились на Фимочке. — Побачьте, який гарненький, — чисто куколка.

Девушки дружно засмеялись. А мы, смущенные, подавленные, молчали и только краснели. Один Клепиков чувствовал себя свободно.

— Мы здесь все куколки, — сказал он. — Все накрепко запеленутые. — И захохотал, как хохотал всегда, громко и с удовольствием.

Маленькая обрадовалась:

— Ишь, веселый! В нашу бы бригаду его, а, девчата?

Вторая кивнула, улыбаясь:

— Правильно, Галя. Я бы их всех позабрала. Гляди, какие справные хлопцы! Такие и по две нормы выработают.

Галя подмигнула Клепикову:

— Ну як, идешь к нам?

Мишка хохотнул:

— Я хоть сейчас. А что делать?

— Як шо? Окопы рыть, укрепления строить.

— Ого! — воскликнул Клепиков, и улыбка медленно сошла с его лица. — Зачем они здесь, окопы-то?

— Вот дурень! — Галя подняла брови. — Не для забавы же! Заслон фашисту ставить будем. Чи не ясно?

— Ясно, — ответил Клепиков и растерянно посмотрел на нас. — Видали?

Фимочка привстал на локте, устремил на Галю тревожные глаза.

— А что, немцы уже близко?

— Ни, куколка, не лякайся, ще далеко. Успеешь ще бока отлежать.

Девчата снова весело засмеялись, потом третья, что все время молча смотрела и слушала, произнесла:

— Пора, девоньки. Вон наши уже на машины садятся.

И они, помахав нам, торопливо ушли. А мы лежали и молча смотрели друг на друга: неужели война уже пришла так близко?

Наконец-то появился дядя Сюська. Остановился посреди палаты, оглядел нас.

— Радио слушали? Немцы Орел взяли…

Прошел, сел на койку Пашки Шимана.

— Ну что, Аника-воин, погнал фашиста пинками да прикладами?

Пашка угрюмо молчал. Это дядю Сюську удовлетворило:

— Так-то, дорогой. Языками у нас многие умеют воевать… Сегодня с одним беженцем разговаривал: немцы прут к Харькову. Уже совсем близко. Не остановить, говорит. Не зря у нас здесь новые позиции готовят. День и ночь работают: окопы, дзоты делают, противотанковые рвы копают, надолбы ставят. Большие бои тут будут.