Мария Киселёва - Рассказы

Болото было зеленое, покрытое ряской. И только у самого камня, где свисали Анкины ноги, блестела чистая круговинка воды. Вдруг что-то легкое, прохладное прикоснулось к ноге, у выреза сандалии. Это и был Лок, маленький лягушонок. Совсем-совсем маленький, меньше Анкиного мизинца. Конечно, он был вовсе не страшный, но все же Анка немного испугалась и шевельнула ногой, и тут же лягушонок — лок! — прыгнул в болото. Лишь на минуту всколыхнулась круговинка и опять стала темной и спокойной. Может, все это только показалось? Но ведь Анка же слышала, как плеснула тихонько вода — лок! Значит, он был. И на ноге вот осталось блестящее мокрое пятнышко. Анка долго сидела, а потом слезла с теплого камня.

На другой день она снова пришла к болотцу.

— Ло-ок! — позвала негромко. — Здравствуй, Лок!

Она влезла на теплый камень и сказала в темное болотное окошко:

— Я все равно буду ждать.

И он появился. Выпрыгнул на маленькую корягу и смело посмотрел на Анку. Он был весь зеленый в белом нарядном фартучке.

— Ты здесь живешь? — спросила Анка. — А я вон там, за садом.

Лягушонок прыгнул по коряге и повернулся спинкой. Тут Анка увидела, что он только кажется толстячком, а у него под тонкой зеленой кожицей выступают косточки.

— Давай я буду тебя кормить. Ты что любишь? Вот так они подружились.

— Ты знаешь, — сказала как-то Анка, — вот эта высокая трава на поле — лен. Из него потом будут нитки белые-белые, как мои волосы. Правда, чудно?

Лок, конечно, не отвечал, но все равно разговаривать с ним было хорошо. А иногда Лок не выныривал на корягу. Тогда Анка говорила:

— Ладно, ладно. Я ведь знаю, ты слышишь. Вылезай.

И если он все-таки не появлялся, она сердито обещала, что за это он не узнает, как хорек в капкан попался или как остановилась жнейка, или еще что-нибудь очень важное.

Однажды, когда они, как обычно, беседовали, на корягу вынырнул другой лягушонок, точно такой же, и Анка растерялась. Лягушата перепрыгнули друг через друга, и теперь уже совсем нельзя было узнать, который Лок. Но потом один шлепнулся в воду, а другой остался на месте. Ну конечно, это был Лок. Такой зеленый-зеленый, в белом нарядном фартучке.

— Ты никогда не перепутывайся, ладно? — попросила после этого Анка.

В одно ясное утро кувшинки раскрыли свои лепестки навстречу солнцу. Но Анка не видела этого, она не пришла к болоту. И когда кувшинки разомлели совсем от жары и лежали на своих круглых листьях, ее еще не было. И только когда солнце ушло за лес, а цветы затворили свои чашечки и уснули, Анка села на серый камень.

— Послушай, Лок, — сказала она грустно. — У меня теперь братик. Совсем нечаянно появился.

И лягушонок узнал, что теперь любят этого братика и уже не любят Анку. Мама от него не отходит, а Анке даже забыла заплести косичку. Лягушонок сам видел эту лохматую косичку со смятой лентой. А теперь решили даже отвести Анку к тете в другую деревню, чтобы мама осталась одна с этим братиком.

Такого грустного дня на зеленом болотце еще не было.

— Ну до свидания, Лок, — сказала Анка. — Меня теперь долго-долго не будет.

Она тихонько слезла с камня.

— Да, — вспомнила она, — а зовут его Лешка. Лешка-картошка.

До самой осени никто не разговаривал с лягушонком. А потом опять пришла Анка. Болотце обмелело за лето и сплошь затянулось ряской. Коряга высоко выступала над водой. Серый камень уже не был теплым. Все здесь было по-другому.

— Ло-ок! — позвала Анка. — Лок, Лок! Это я. Разве ты забыл?

Лягушонка не было. Тогда Анка наклонилась к воде и сказала, как раньше:

— Ладно, ладно. Я ведь знаю, ты слышишь. Вылезай.

И действительно, что-то шлепнулось на корягу. Это была большая толстая лягушка.

— Лок, — прошептала Анка. — Где же ты, Лок?

Лягушка сидела и дышала своим белым горлом.

Анка отступила назад и тихо пошла по тропинке. Она никому не сказала, что теперь у нее все хорошо. Лешка-картошка оказался славным братцем, а мама любит ее, как прежде. Теперь все хорошо, только нету Лока.

Анка не знала, что к осени все лягушата становятся большими лягушками.

В новой квартире все было новое. Шкаф и буфет пахли свежим деревом. Кровать низкая и без блестящих шариков, на которые Димка вешал курточку. Игрушки тоже новые, дареные к новоселью. Они не лежали, как раньше, горкой в углу, они по-хозяйски заняли половину Димкиной комнаты. Огромный мяч блестел зелено-желтыми боками, машины сверкали фарами, подъемный кран, как журавль, гордо вытянул вверх свою шею.