Мария Киселёва - Рассказы

— А что ты с ним делаешь? — спросила Ия.

— Да ничего. Это тебе не игрушка. Редкая вещь. Поняла? Храню с другими ценностями.

Ия посмотрела на ящик, в котором лежали другие ценности. Затем подумала и очень просто сказала:

— Из него можно газированную воду пить.

Николка хотел закричать: «Ты что? Соображаешь?..» — но вдруг представил, что, если сказать знакомой газировщице не как всегда: «Тетя, еще стаканчик», а «Еще зубочек, с сиропом» — будет неплохо. Это Ийка хорошо придумала. Стоит с ней водиться.

Николка облазил все кусты за сараем. Ничего, кроме ржавого крючка и зеленого совочка, не попалось. Совочек Ийкин, надо отдать. Крючок будет Николкин, пойдет в ящик с ценностями. А вот еще и колесико. Николка дернул и вытащил залепленную глиной лошадку. Тоже Ийкина.

«Эх, чудачка, — подумал Николка про Ию. — От дождя бежала, все растеряла».

Он постучал совком по лошадиной спине, по выгнутой шее… Сухая глина посыпалась в дырочки Николкиных сандалий. Вот сандалии полны, лошадка очищена и поставлена на крыльцо хозяйки. Николка скромно сидит на своем порожке.

— Я знаю, — сказала Ия, как только подошла, — это ты Борьку оскорбил.

— Чего-о? — закричал Николка. — Чего-чего?

— Оскорбил. Борьку.

— Я-а? — Николка закричал бы сильнее, но что-то булькнуло у него в горле. Наверно, опять это… как оно? Возмущение.

Н-ну уж! Мало того, что бестолковая, еще врет! Никого Николка не оскорблял! Не будет он с ней водиться! Не будет! Не будет! Надо было выпалить все это ей в лицо, но возмущение сжало Николке рот. Но у Ии рот был свободен, она сказала:

— Оскорбил. Спасибо тебе. Я видела — совком.

Что такое? Оскорбил — спасибо? Как это она сказала? «Ошкор-бил. Шпашибо. Шавком».

«Лошадка! — догадался Николка. — Оскоблил совком». Фу-у ты! Ну кто же так говорит? И кто коня называет Борькой? Что теперь делать? Раз «шпашибо» — придется водиться.

Николка в затруднении. Непонятная она все-таки какая-то. Совсем даже непонятная. Просто не знаешь: хорошая или нехорошая? И еще не знаешь: водиться или не водиться?

Это хорошо, что дождь. Это здорово. Вот когда пригодится старый зонт, который чуть было не выбросили.

Мишка вышел с этим зонтом во двор и стал открывать его. Зонт вздрагивал, хлопал, как крылья большой испуганной птицы, а Мишка стоял под дождем и думал, что это здорово — такой дождь. Наконец зонт дернулся, скрипнул спицами и раскрылся. Ну, чего еще надо? В ботинках хлюпает вода, а сверху… а уж сверху-то это всякому понятно: косые струи бьют глухой дробью в этот самый зонт, который чуть было не выбросили. Теперь он тугим парусом бьется над головой. Жалко только, что никто не видит: все разбежались. Мишка постучал в окно Толику:

— Выходи!

— Меня бабушка не пустит.

— Так она же ушла, твоя бабушка. Стоит теперь где-нибудь в чужом парадном.

— Ну тогда я галоши не найду. Куда-то бабушка убрала…

— Зачем галоши? У меня их сроду не было.

Хорошо Мишке: бабушки у него нет, галош нет, не то, что Толику.

— Ну выходи, а то дождь перестанет.

С Мишкиного зонта льется вода за воротник, на коленки, а Мишка стоит и улыбается. Опять же ему хорошо. А Толик не любит, когда на него льет, а уж за шиворот… брр… не переносит.

— Ну выходи. Боишься?

Да почему боится? Просто человек не хочет, не может, не переносит. И ботинки будут мокрые, дома все догадаются, что он по лужам ходил. Мишке-то хорошо, у него никого нет, одна тетка, и та целый день на работе.

Когда дождь стал тише, Толик взял мамин зонт и все-таки вышел.

— Не вытерпел! — закричал Мишка. — Теперь плохо льет. Давай под трубу встанем.

— Да ну… Зря только вышел. Лучше домой пойду… рисовать.

— А чего ты рисуешь?

— Да то же опять. Учитель перерисовать велел, — вздохнул Толик.

— А ты брось.

— Нельзя. Я способный.

— А гоголь-моголь ты еще ешь?

— …Не всегда.

— А ты не ешь, раз противно. Я чего не хочу, того не делаю.

— А уроки ты всегда хочешь?

— Ну, уроки надо.

— А в магазин тебя каждый день посылают, ты хочешь?

— И это надо. Сказал тоже. Не купишь — не поешь. И не каждый день. День — я, день — тетя Маня.

Мишка нагнулся и поднял кривую железку:

— Пригодится для моторки. Тот болт ты не потерял? Потерял, да? Чего молчишь?

— Его… мама выбросила.

— Ка-ак? — закричал Мишка и схватил товарища за свитер. Его зонт стукнулся о Толиков и закрылся. Мишка стоял под дождем и орал: — Такой болт выбросили! Обалдели! Где теперь найдешь такой болт?