Наталья Дурова: Про Никиту и белку

Есть у меня друг Никита. Ему девять лет. Он способный и умный мальчик. Одно плохо делает он то, что ему захочется. Захочется вместо урока музыки пойти с ребятами в лес уйдёт, а когда ему начнут говорить:

— Как тебе не стыдно, Никита, нет у тебя никакой силы воли. Неужели трудно урок выучить?

— Честное-честное слово, я больше не буду. Вот последний раз, ответит Никита и улыбнётся, а улыбается Никита так хорошо, что невольно ему всё прощаешь.

Этим летом я была в Горном Алтае на охоте. И случайно проводник наш, раздвигая шестом ветки, сбил большую белку. Мне стало жалко её. Я сняла панаму и посадила туда белку. Наутро, когда я решила написать об этом Никите, в панаме оказалось четыре голых крохотных бельчонка.

Через две недели я собиралась обратно в Москву. У бельчат уже открылись глаза и стали появляться маленькие рыжие волосики, а хвосты напоминали ёлочные ветки. Они были чёрные, с редкими торчащими лучиками-щетинками. Но старая белка мало уделяла детям внимания, она день металась по решётчатой клетке и замирала, когда ветер склонял ветки почти к самой решётке. Потом, когда дерево выпрямлялось, а в её цепких лапах оказывалось несколько сосновых иголок, белка принималась зло грызть их и, усталая, спускалась к бельчатам. Здесь, кормя бельчат, она шипела, смешно посвистывала и в одной лапе обязательно держала либо сосновую иголку, либо орех, будто говоря этим, что родной лес ей не менее дорог, чем дети.

Мне сделали в дорогу для белкиного семейства клетку небольшой

деревянный кубик; когда же я стала пересаживать белку, она выскользнула из рук и, оставив мне своих бельчат, скрылась в лесу. Я погоревала ведь Никита ждал в Москве меня с белкой, а у нас договор с Никитой: дал слово выполни. Правда, Никита не всегда справляется с этим. Он ещё только учится быть сознательным человеком, а я ведь уже на полтора десятка лет старше Никиты, поэтому всегда сдерживаю своё слово. Взяла я одного бельчонка с собой, остальных оставила пионерам и поехала в Москву.

В дороге бельчонка кормила молоком из пипетки да орехи ему щёлкала. И когда Никита увидел бельчонка, то он был уже не очень маленьким, а с мышку, только с пушистым хвостом. Никите очень понравился бельчонок, но, рассмотрев его, он недоуменно сказал:

— Наташа, почему он рыжий? Ведь шубы серые!

Я уверяла Никиту, что зимой бельчонок будет пушистым и серым. Но Никита был нетерпелив и каждое утро, просыпаясь, первым делом мчался к белке и разочарованно говорил:

— Наташа, белка ещё рыжая.

И, огорчённый этим, Никита неохотно садился за рояль.

Но бельчонок не давал ему покоя; Никита ёрзал на стуле, не смотрел в ноты и краем глаза наблюдал, что делает бельчонок в клетке.

Когда заканчивались занятия, Никита тащил бельчонку всё, что ел сам, и сердился, когда на его любимый сыр бельчонок не обращал внимания.

А мама сердилась на Никиту и говорила:

— Из-за бельчонка ты обязательно провалишься на экзамене. Посмотри, в программе Моцарт, Бах, а главное этюды Черни.

Но Никита был так поглощён бельчонком, что, конечно, никакие этюды Черни не шли ему в голову.

И тогда дома решили: бельчонка отпустить в лес. Вот и отправились мы с Никитой в лес.

— Послушай, Наташа, а может, он не хочет в лес. Ему было так хорошо. Вчера я дал ему целую конфетку.

— Раз мама сказала, значит, надо выпустить. Ты же не занимаешься, сам виноват, я открыла маленькую клетку, и перед взволнованным, оторопелым бельчонком распахнулся громадный, полный зелени и солнца, лес. А он, задыхаясь, глядел на нас и боялся вылезти из клетки.

Никита посадил его на сосну. Бельчонок неумело вцепился в кору лапами и, рванувшись, вдруг полез, полез выше, на ветку; она качнулась, он снова прыгнул на прочный ствол. И с каждым рывком сила у него прибавлялась. Ещё и он на самой вершине. Нам его было едва видно. Снизу казалось, что там, на вершине, он превратился в гусеницу, плотно прижавшуюся к сосне. А маленький бельчонок, глядя в небо, наверное, думал, что сосна это не сосна, а просто более свободная клетка, которую ему дали люди. Он громко и зло запищал; быть может, на беличьем языке это означало:

— Загнали меня, так помогите. Я падаю, скорее!

Но мы не понимали бельчонка. И, когда он шлёпнулся в траву, оцепенев от страха, мы сами, испуганные, молча глядели на бельчонка. А он, разбитый и измученный, полз к своей клетке.

— Видишь, ему тут лучше, радовался Никита.