Зента Эргле: Ребята нашего двора. Вот это было лето!

— Да с этими сорванцами хоть с утра до ночи толкуй, — поддакнула Шульц, — никакого страху. Когда мы росли — разве дети такое посмели бы!

— Когда вы росли, были другие времена. Нынче детям незачем забиваться под стол. Они не зверята, которых укрощают розгой. Дети должны знать, что у них есть свои права и свои обязанности, которые, разумеется, следует выполнять. Только не за страх, а за совесть.

— Втолкуете вы им, как же! Да и у кого есть время? Со своими-то едва управляемся, — рассуждала управдом. — Кому охота возиться с этой шайкой.

Полковник немного подумал и сказал:

— Придется, видно, мне взяться за этих разбойников.

— Ничего у вас не получится. — В голосе управдома не было ни нотки надежды. — Но попытаться, конечно, можно.

И для полного порядка управдом записала в толстой книге протоколов: «Собрание жильцов поручает полковнику Воробьеву (по его личной просьбе) заняться воспитанием детей дома № 46».

Таким образом этот вопрос пока что считался решенным.

В комнате полковника в тот вечер еще долго горел свет. Если бы мы могли заглянуть в окно, то увидели бы, что полковник с женой обсуждают что-то очень серьезное.

Да, последнее воскресенье летних каникул надо провести честь-честью — это ребята решили твердо.

И вот оно пришло — сияющее, прекрасное, солнечное. На небе ни облачка — у Альки будто камень с души свалился.

С первого же слова послушавшись матери, он схватил помойное ведро и, насвистывая, помчался вниз. У помойки атамана поймала тёть-Силинь.

— Алька, — сказала она, — ты сегодня собери всю свою, ну, как там ее звать, — разбойничью шайку, что ли, и чтоб в четыре все были тут, во дворе. Управдом велела.

— Что вы, тёть-Силинь? — возразил было Алька. — Сегодня же как раз…

— Без никаких, — строго прервала его дворничиха. — Спасенья от вас нету, никому не даете покоя. Сколько окон перебили! И не думайте, не увильнете! С вами будет говорить сам полковник Воробьев! — крикнула она, уходя, и погрозила метлой.

Это был ультиматум. Для Альки небо померкло и земля, казалось, разверзлась под ногами.

— Пропади все пропадом! Приспичило именно сегодня, когда у нас все так хорошо задумано! — Алька осторожно поставил ведро и влез на крышу гаража.

Алька сидел там, колотил пяткой о стену и размышлял. Пилотка съехала на самый затылок, черные кудрявые волосы растрепались, а меж бровей залегли две морщины. Дело принимает серьезный оборот. Какое там серьезный — трагический! Их замечательным планам грозит провал.

Если б их собирала управдомша или одна из мам, так можно было бы вовсе не ходить или наврать чего-нибудь. С полковником Воробьевым так нельзя. Вовка говорил: ему врать лучше и не пытайся. А уж Вовка знает, ведь полковник — его отец.

Алька думал, думал, но ничего не мог придумать.

«Надо посоветоваться с ребятами», — решил он и съехал с крыши гаража.

Почти тотчас на оба двора разнесся Алькин свист — тот самый свист, от которого у дворничихи волосы становились дыбом. И если бы у домов были стеклянные стены, поглядели бы вы, какое этот свист возымел действие!

Близнецы Тонис и Тедис, бросив завтрак, выскочили из-за стола и опрометью кинулись вон.

Маленький Вовка, увлеченный единоборством с отцом и вот-вот готовый одержать победу, поспешно слез с отцовской груди и метнулся к дверям.

— Куда это ты вдруг? — удивился отец.

— Дела, — откликнулся Вовка уже из-за двери.

Янку, любившего в воскресенье подольше поспать, свист застал в постели. В одной ночной рубахе он подбежал к окну.

Белобрысые и черноволосые головы высунулись из окон и мгновенно разобрались в Алькиных знаках, совершенно непонятных постороннему человеку.

Вскоре на крыше гаража уже сидела дюжина мальчишек, и все они старались перекричать друг друга.

— Это все проделки нашей вредной управдомши! — выпалил Майгонис и погрозил кулаком кому-то в небе.

— Тише, ребята! — кричал Алька. — Надо хорошенько все обдумать. За что нам может влететь?

— За дрова Заринихи — наверняка! — напомнил Янка.

Алька сосредоточенно загнул один палец.

С дровами вышло так. Инвалидке бабушке Заринь из шестьдесят второй квартиры привезли дрова — всякие обрезки с фанерного завода. Их сгрузили и аккуратно сложили на большом дворе. Там были и квадратные дощечки, и длинные тонкие планки, и всякие чурочки. Мальчишки мигом очутились тут как тут, и каждый отыскал для себя что-нибудь подходящее — саблю, щит или винтовку. Завязались ожесточенные бои. Когда бабушка Заринь вернулась домой, дрова были разбросаны по всему двору, а на куче еще копошились девочки и малыши, выбиравшие себе подходящие деревяшки. Бабушка Заринь всплеснула руками и, конечно, сейчас же к управдому — жаловаться…