Зента Эргле - Операция Бидон

Вообще-то говоря, я ужасно слабовольный человек. Начал по утрам обливаться холодной водой — бросил, начал заниматься гантелями — прервал. В нашем классе все что-нибудь да коллекционируют — кто спичечные коробки, кто почтовые марки, кто значки. Я же стал собирать слова-паразиты, потому что их не собирал никто в классе. У Анджиса, например, есть привычка после каждого слова вставлять «знаешь». «Я, знаешь, не решил, знаешь, домашнее задание, знаешь, надо было, знаешь, на футик смотать, знаешь…»

У нашей молодой англичанки тоже есть любимое выражение: «Ду ю андестенд?» Однажды я записал, все, что она говорила на уроке, и подчеркнул красным карандашом семнадцать «ду ю…»! Учительница заметила мою записку и ужасно покраснела. Теперь она краснеет всякий раз, прежде чем произнести «ду ю…».

Но мне довольно скоро надоело записывать все эти «знаешь», «понимаешь», «значит» и так далее. Да и не было уже никакого смысла в этом собирании.

Ральф во сне перебирал лапами, наверное, ему спилось, что он гонит зайца. Я перевернулся на живот и стал разглядывать траву. Мир насекомых жил своей жизнью. Оранжевая божья коровка с четырьмя черными точками на спине медленно и задумчиво шагала вверх по стебельку одуванчика. А на цветок одуванчика тем временем уселся здоровый шмель и давай перебирать лепестки. Одуванчик закачался, и божья коровка свалилась на землю. Шмель, загудев, как орган, улетел, а божья коровка снова отправилась в путь.

Большой черный муравей тянул сосновую хвоинку. Вдруг на дороге непреодолимое препятствие — сухая ветка, ни прыгнуть через нее, ни пролезть снизу. Муравей помучился, помучился, а потом бросил свое полено и, ну, давай сигналить усиками. Откуда ни возьмись, появился второй муравей. Общими усилиями перекинули они ношу через препятствие. Первый муравей продолжал свой путь, а второй отправился назад. И как только они ухитрились сговориться? С помощью ультразвуковых волн, что ли?

Жаль, что у меня нет такого передатчика. Тогда бы я вечером сообщил маме: «Не волнуйся, я жив, здоров и невредим. Со мной ничего не случилось. Вернусь осенью. Не ищи меня понапрасну. Я спрятался в таком месте, где меня даже знаменитый Шерлок Холмс не сыщет».

Но послать маме какую-то весть о себе все же надо. У нее больное сердце, нельзя волновать ее понапрасну. Письмо напишу завтра, все равно мама ждет меня только вечером.

Я закрыл глаза и подпер голову руками. Если бы записать все то, что человек за день передумает, интересно, какой толщины вышла бы книга? Когда-нибудь, наверное, придумают такой аппарат, который будет записывать мысли, что-нибудь вроде магнитофона. Но вообще это было бы ужасно, иногда ведь такое нафантазируешь…

Ральфу уже надоело спать. Усевшись, он тыкал мокрой мордой мне в спину. Пожалуй, хватит для первого дня загорать. Свобода все лее очень хорошая штука. Хочешь — валяйся, хочешь — вставай. Никто тебе не говорит: «Рейнис, а ты выучил английский?», «Рейнис, сбегай за маслом и молоком!», «Рейнис, сделай то, сделай се!»

Мы с Ральфом отправились погулять. За домом наткнулись на старый фундамент, кругом валялись остатки обгоревших бревен. Среди этих развалин стояла раскидистая яблоня, последние лепестки опадали с нее, точно розовые снежинки. А на берегу реки укрытая кустарником стояла банька. Двери были закрыты, вместо замка служил кусок шпагата. Маленькие окошечки точно занавесками были затянуты паутиной. В баньке остро пахло дымком. Казалось, что им пропитаны и печь, сложенная из дикого камня, и стены, и пол. На полке лежала растрескавшаяся деревянная шайка, а рядом с нею старая кукла с одной ногой. Я взял ее в руки — сквозь истлевшую ткань посыпались опилки. Очевидно, это была кукла лесниковой дачки.

Я вспомнил рассказ матери, и мне стало жутко.

Рассчитавшись с Анной и Андрисом, фашисты и шуцманы окружили дом лесника. Они думали настичь здесь партизан, но это им не удалось. От злости они расстреляли лесника Калныня, его жену и трехлетнюю дочь, а потом подожгли хлев, дом и ушли.

Когда один из разведчиков на следующее утро пришел к связному, лесник и его жена были уже мертвы. Мать, защищая девочку, навалилась на нее всем телом. Хлев сгорел со всем скотом, но дом каким-то чудом уцелел. Разведчик уже совсем было собрался уходить, как вдруг услышал тихий стон. Оказалось, что девочка только ранена.

Интересно было бы узнать, что с ней сталось. Правда, сейчас она уже вовсе не девочка, а совсем взрослый человек, ведь с той ночи прошло уже двадцать семь лет. Моя мама вспоминала, что девочку взяла жена какого-то рыбака, но выжила она или нет, этого мама не знала.