Тамара Лихоталь - Попутное поручение

— Какого щенка? — удивилась тётя Клава.

— Обыкновенного. Живого.

— Не выдумывай, — сказала тётя Клава. — Ты вечно что-нибудь выдумываешь. Право, удивительный ребёнок. Ну зачем тебе щенок? Разве это игрушка — щенок? От него и глисты могут быть. Он и укусить может. Лучше фотоаппарат или «Конструктор», — уговаривала тётя Клава. — Или какую-нибудь игру. Сейчас много разных игр есть для твоего возраста: «Летающие колпачки» или «Давайте прыгать».

Но Колька твёрдо стоял на своём. Если его спрашивают, о чём он мечтает, пусть знают — щенок. А если щенка нельзя, то и спрашивать незачем. А разные «Конструкторы» и колпачки — это ерунда.

— Ну хорошо, хорошо, — сказала тётя Клава. И лицо у неё стало озабоченное, как и тогда, когда она говорила о диссертации.

— О чём вы это? — спросила вошедшая в комнату мама, но ни Колька, ни тётя Клава ей не ответили.

Тётя Клава посидела ещё немного, пообедала, выпила чаю, а потом заспешила домой — ей было далеко добираться.

Приближавшийся день рождения теперь не выходил у Кольки из головы. Он обдумал, как его лучше провести, и решил, что он позовёт к себе Мишку Воронова и Генку Пухова. И, пожалуй, ещё Альку, если Алька пойдёт. Мама, конечно, пригласит всех родственников — она их всегда приглашает — и свою приятельницу Валерию Герасимовну. Ну и пусть. Кольке не жалко. Главное, чтобы ему, подарили щенка.

Тут Колька вспомнил, что у папиного знакомого Никанора Петровича есть немецкая овчарка Зулька. В последнее время Никанор Петрович часто бывал у них, приходил к папе по каким-то своим делам. Толстенький, он быстро вкатывался в комнату, садился в угол на диван, складывал на круглом животе пухлые, как сардельки, пальцы, и солнечные зайчики блестели на его очках и на розовой лысине.

Папа говорил, что Никанор Петрович знающий инженер и очень умный человек. Колька любил разговаривать с Никанором Петровичем. Ведь с умным человеком всегда приятно поговорить. Тем более, что Никанор Петрович не лез с разными нелепыми вопросами, как это делала Валерия Герасимовна. Слушал, наклонив лысину, и вертел пальцами-сардельками, тихо приговаривая: «Так, так, так…» А однажды он даже заступился за Кольку, когда Колька испортил будильник и мама ругала его. «Это ничего. Это бывает», — тихо и спокойно сказал Никанор Петрович, повертев на животе пальцами. И мама перестала ругаться.

Вот с ним Колька и решил посоветоваться о воспитании щенка. Правда, он совсем не был уверен, что щенка ему тётя Клава подарит. Скажет: «Глисты. Бешенство», или ещё что-нибудь. Мало ли что можно выдумать. Но всё же ему хотелось поговорить о щенке. Колька улучил минуту, когда Никанор Петрович сидел у них в столовой, дожидаясь отца, и спросил:

— Никанор Петрович, а как ваша Зулька поживает?

— Ничего, — сказал Никанор Петрович. — Приличная собака.

Они поговорили ещё немного о том, как приучают собак таскать в зубах вещи, сидеть и лежать по приказанию хозяина.

— А у Зульки бывают щенята? — спросил Колька.

— Бывают, — сказал Никанор Петрович. — Вот недавно принесла шесть штук. Хорошие ребята. Уже сами начинают питаться.

— Я очень люблю щенят, — сказал Колька, — так люблю, ну просто ужас. — И, понизив голос, вдруг заговорил торопливо: — Знаете что, Никанор Петрович, у меня скоро день рождения, так вы приходите к нам в гости. Ладно? Обязательно приходите!

Никанор Петрович поверх очков посмотрел на Кольку.

— Что ж, спасибо, — сказал он. — Приду. День рождения пришлось перенести. Дело в том, что Колька родился в среду. Но в среду все приходят с работы поздно. Поэтому решили праздновать в субботу. В субботу по всей квартире запахло ванилью, лимоном и ещё чем-то вкусным. Тщательно умытый, подстриженный и даже побрызганный одеколоном, Колька с нетерпением ждал гостей.

Раньше всех пришла тётя Клава. Хотя ей было далеко добираться, но она первая хотела поздравить племянника.

Тётя Клава вошла и, не снимая пальто, прямо в коридоре принялась поздравлять маму, папу и самого Кольку.

— Спасибо, Клаша, раздевайся, милая, и проходи, — приглашала мама. — Ты уж извини меня — я на кухне.

Папа двинулся вперёд, чтобы помочь тёте Клаве снять пальто. Тётя Клава почему-то не спешила раздеваться. Она потопталась ещё, что-то пробормотала, потом всё-таки расстегнула пуговицы и — у Кольки даже дух захватило — вытащила из-под пальто щенка, чудесное беленькое создание, с мягкой шёлковой шёрсткой, с крохотными тремя чёрными пуговками на мордочке, служившими щенку носом и глазами.