Николай Федоров - Сказано — сделано

— Почему же мне про осень? Я тоже лето больше люблю.

— Ну, должны же сочинения чем-то отличаться. И потом, чем осень плохо? Пушкин, между прочим, тоже больше всего осень любил.

Я не стал спорить, взял тетрадку и стал читать:

Больше всего я люблю осень. Осенью люди пожинают свои плоды. В садах созревают яблоки, груши, сливы, вишни, персики и бананы. В огородах поспевают помидоры, огурцы, картошка, свекла, репка, тыква, турнепс и другие. На полях колосится рожь, пшеница и овёс. Фрукты и овощи очень полезны всем людям, потому что в них много всяких разных витаминов и фосфора. Я тоже люблю фрукты и овощи. Но больше всего я люблю виноград. Особенно мне нравится виноград под названием «дамские пальчики» и «кишмиш». Потому что он без косточек. Осенью птицы улетают в жаркие страны.

— Ну, нагородил, — сказал я, кончив читать. — Я у тебя обжора какой-то получился. А Пушкин, по-твоему, осень из-за «дамских пальчиков» любил? Или из-за фосфора?

— Не знаю я, за что Пушкин её любил, — сказал Генка. — Но ты-то ведь не Пушкин. И вообще: не нравится, сам пиши.

— И напишу. А то ты меня посмешищем перед всем классом сделаешь. Но учти: ты мне теперь должен полматематики и одну литературу.

— Ты записывай, записывай, — сказал Генка. — А то забудешь.

— Не забуду, — сказал я и засел за сочинение про лето. А Генка стал учить историю.

…В конце недели ситуация сложилась довольно запутанная. Генка был мне должен полторы математики и две литературы. А я задолжал ему одно рисование и кусочек ботаники. Мы даже пробовали своими долгами меняться. Но всегда начинался спор, и обмена не получалось. Например, Генка хотел поменять кусочек ботаники на полматематики. Ну разве это честно?

Но самая удивительная вещь случилась с нашими сочинениями про времена года. Когда Мария Николаевна раздала нам тетради, она сказала:

— Что-то сочинения Петрова и Лапина подозрительно похожи. Есть, конечно, отличия. В деталях. Но в основном… И про жаркое июльское солнце, и про велосипеды, и про подводное плавание — всё одно и то же. Попахивает плагиатом. Знаете, что это такое?

— Я знаю! — вскочил я с места. — Плагиат — это выдача чужого труда за собственное сочинение.

— Совершенно верно, — сказала Мария Николаевна. — Вот только не ясно, кто у кого списывал. Потому что ошибки даже почти одинаковые.

— Но этого не может быть! — выкрикнул Генка. — Ошибки у нас разные.

— К сожалению, может, — сказала Мария Николаевна и положила на парту наши работы.

Я схватил свою тетрадку, раскрыл и с ужасом прочитал заголовок: «Моё лУбимое время года».

Так трезвонить мог только Генка.

— Ты что, ошалел? — сказал я, открывая ему дверь. — Я ведь не глухой.

— Дело есть, — сказал он, вламываясь в квартиру. — Выносил я сейчас помойное ведро. А во дворе Васька Стропила с Петькой в ножички играют. Тут Зинка Пилюгина идёт. Васька её увидел и давай орать: «Кикимора идет! Эй, кикимора, ты что, через тёрку загорала?» Это он про её веснушки. А потом взял и огрызком морковки в неё кинул.

— Попал?

— Прямо в лоб. Нет, Зинка, конечно, и сама еще тот фрукт. Но зачем же так, ни за что ни про что, огрызками кидаться и кикиморой обзывать. И вообще: давно пора Ваську проучить.

Васька Клюев, или, как мы его звали, Стропила, был тощий и ужасно длинный, за что и получил такое прозвище.

— Предлагаешь устроить ему «тёмненькую»? — спросил я. Генку.

— Нет, я так не хочу. Сделаем по-другому. Я вызову его на дуэль. Представляешь: «Вызываю вас на дуэль за оскорбление женщины». Звучит?

— Ты что, совсем спятил? Дуэль! На швабрах, что ли?

— Зачем на швабрах. Пусть сам оружие выбирает. Как вызванная сторона. А ты будешь моим секундантом.

— Ну и как же ты его вызывать собираешься? Перчатку бросать будешь?

— Нет. Сделаем всё как полагается. Я напишу ему вызов. А ты отнесёшь. Достань-ка бумаги.

Я достал листик и ручку.

— Тэк, как бы это начать? — Генка поскрёб затылок. — Раньше писали «милостивый государь» или просто «сударь». А как же теперь? Не писать же ему «товарищ».

— Пиши тогда официально, — сказал я. — «Гражданин».

— Верно.

И Генка стал писать:

Гражданин Василий!

Вы оскорбили женщину. Вызываю Вас за это на дуэль. Если Вы откажетесь, значит, Вы жалкий трус. Право выбора оружия оставляю за Вами.

Петров Гена.

Я взял письмо и пошёл во двор.

Противники сидели на скамейке. Васька щёлкал Петьку по лохматой голове и медленно приговаривал: «… Шесть, семь, восемь, девять…» Петька лениво подставлял свою макушку и сонно жмурился, будто щелбаны его не касались.