Анна Антонова - Встреча в Зазеркалье

Задавать свои провокационные вопросы я, конечно, не стала, продолжила предыдущую тему:

– А все эти звери в цирке живут?

– Нет, у нас дома.

– Дома? – ужаснулась я. – Где же они помещаются?

– Питон в террариуме, – пояснил Витька. – А кролик и лиса в клетках.

– Бедные, – пожалела я зверьков.

– Кролику все равно, – пожал плечами он. – Лишь бы корм был. А лису мы иногда выпускаем побегать. Я с ней даже гулять хожу.

– Гулять? – хихикнула я. – С лисой? На поводке, что ли?

– Ну да, она же у нас ручная. Особенно зимой хорошо. Она так радуется, бегает, в снегу валяется... А однажды собака охотничья прибежала – так хозяин еле оттащил. Сказал: как взбесилась, неслись из другого района, никак не мог остановить.

– Добычу почуяла? – усмехнулась я.

– Конечно. Собака в квартире живет, но инстинкты никуда не денешь. Лису унюхала и – на охоту!

– Гулять с лисой на поводке, – хихикнула я. – Как на тебя люди-то смотрят?

– Да сначала даже не все понимают, она ж у нас чернобурка, – усмехнулся Витька. – Принимают за собаку. А потом, конечно...

Слушая эти диковинные байки, я думала: надо иметь немалое мужество, чтобы гулять по городу с лисой. И очень сильно любить эту самую лису...

– Смотри, указатель, – обрадовалась я.

Мороз был небольшой, но я уже начала подмерзать, и погреться совсем не помешало бы.

– Смотри! – снова завопила я, едва мы вошли в калитку. – Чудо-дерево!

У входа и правда росло раскидистое дерево, увешанное детскими башмачками, сапожками и сандаликами.

– Это из какой сказки? – не понял Витька.

– Не помню, – пожала плечами я. – Но где-то у Чуковского было дерево, на котором всякая обувь росла.

– Ну и фантазия, – хмыкнул он.

– Это еще что, детский сад! Помнишь из «Бармалея»:

– Да уж! А в детстве даже не задумываешься, – озадачился Витька. – Как будто так и надо...

– Я читала в одной статье: детьми его стихи воспринимаются нормально, – тоном лектора сообщила я. – Потому что дают выход детской жестокости.

– Внутрь пойдем? – поторопил меня он. – Холодно же!

И я первой пошла к входу, слегка обидевшись на такое пренебрежение моими энциклопедическими познаниями.

Как и следовало ожидать, мы оказались единственными посетителями музея.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – засуетилась женщина, кутавшаяся в теплый пуховой платок. – Раздевайтесь, я вам все покажу.

– Что это она нам покажет? – забеспокоилась я, когда мы снимали куртки и вешали их в крохотном гардеробе.

– Направление, – пожал плечами Витька. – Знаешь, в музеях обычно стрелочки стоят: «Начало осмотра», «Продолжение осмотра».

– А здесь стрелочками работает тетя? – хихикнула я.

Он оглянулся на дверь:

– Тише ты.

– Вы находитесь в доме-музее Корнея Ивановича Чуковского, где вся обстановка сохранена такой, какой была при его жизни, – начала тетя, когда мы снова вышли в прихожую. – Как известно, это псевдоним, на самом деле писателя звали Николай Васильевич Корнейчуков. Он разбил свою фамилию на две части, получив из нее имя и фамилию псевдонима...

Мы переглянулись – для нас двоих будут проводить экскурсию, хотя мы заплатили за билеты смешную сумму в двадцать рублей?

Но это оказалось именно так – женщина провела нас по всем комнатам и обо всем рассказала. Меня впечатлила лампа с иллюстрациями к «Мухе-Цокотухе», а Витьку – фигурка Шалтая-Болтая. Не скажу, что я была страстной поклонницей «Мухи», но английский стишок про странную личность, сидевшую на стене, мог поспорить по степени бредоносности с самой «Алисой», поэтому сей персонаж меня совершенно не порадовал. Впрочем, Шалтай-Болтай, кажется, тоже проживал в стране чудес, так что ничего удивительного.

Мы поблагодарили добрую женщину, наверное, совсем ошалевшую тут от скуки, еще раз полюбовались на огромные фигуры Мойдодыра и крокодила и отправились одеваться в гардероб.

– Надо было фигуру не крокодила, а таракана сделать, – глубокомысленно заметил Витька. – Был бы у них Тараканище в человеческий рост.

– Гадость какая, – поморщилась я. – Притом это противоречило бы сказке: ее суть, если ты помнишь, сводилась к тому, что большие и страшные звери боялись маленького таракана.

– Не помню, – прищурился он. – Давно сказок не читал.

– И, между прочим, зря. Сказка, как известно, ложь, да в ней...