Зента Эргле - Без пяти минут взрослые

— Кончай трепаться, тётя. А ну, старики, двинем на Киш-озеро, искупаемся, — шептал Том. — У меня там моторка.

Через горы ярких осенних цветов, которыми был завален стол президиума, смотрела на новичков с приветливой улыбкой директор Вия Артуровна Чолдере. Но на душе у неё было неспокойно. Какими будут эти 240? Удастся ли создать в группах крепкий, сплоченный коллектив? Одна-единственная ложка дёгтя может испортить бочку мёда. Так и в коллективе. Попадется один лоботряс…

Даумант отыскал глазами Байбу и помахал ей рукой. Она ответила улыбкой.

После торжественного акта все направились возложить цветы к памятнику В. И. Ленину. Впереди шагали барабанщицы, потом знаменосцы, воспитатели и, наконец, семисотголовая колонна учащихся.

Учитель-пенсионер Рейнис Карлович болезненно переживал это первое сентября. Сорок лет этот день был самым радостным в году, а теперь — один, всеми забытый.

— Как ты думаешь, Милда, придут они?

— Придут. Куда денутся? Не все, конечно.

— А печенья хватит? И где мы их всех разместим? — тревожился учитель.

— Ложись, отдохни. Раньше, чем к вечеру, все равно не придут, — успокаивала Милда.

Первыми пришли Байба и Даце.

— А мы пораньше. Может, надо помочь что нибудь?

— У меня тут тётя Милда навела такой порядок, что я ничего не могу найти.

Потом ввалились сразу все, как будто сговорились.

— Чао, Имант.

— Даумант, старик! Где ты пропал? В одном училище с Байбой, говоришь? Понятно. У меня нет слов…

— Славный восьмой «б», простите, девятый «б» класс. Среди нас есть отступники. О присутствующих, — Арнис со значением посмотрел на Байбу, Даце и Дауманта, — ничего не скажу, пусть сами оправдываются. «Профессор» втихаря переметнулся в математическую школу, никому и словом не обмолвился. Наша школа для него, видите ли, слишком легкая! Но самый дикий номер выкинул Клаве. Прочти, Петерис.

Петерис поправил очки и вынул из кармана письмо.

«Леди и джентльмены! При мысли, что первого сентября вы снова соберетесь все вместе, мне впору стонать, как барышне в сентиментальном романе. Так хочется быть рядом с вами. Это письмо я пишу в общежитии, на двадцатом этаже. Здесь теперь мой дом на три года. Мой сосед, узбек Рахим, ещё не прибыл из Ташкента. Старикам я ничего не сказал, одолжил деньги у хорошего знакомого и приехал в Москву сдавать экзамены в цирковое училище. Конкурс был страшный: тридцать человек на место. Некоторые тренировались годами и уже выступали со своими номерами. Когда я увидел эту толпу, у меня, честное слово, коленки задрожали. В комиссии десять теперешних и бывших знаменитостей, все с суровыми физиономиями и проваливают безжалостно. А у меня с русским не очень-то. Что будет, то будет, — подумал я, надел костюм клоуна, тот, прошлогодний, с карнавала, и вошёл в зал на руках. Вытащил у одного из носа яйцо, у другого из уха пачку сигарет. Сначала они ничего, а потом начали смеяться. Словом, мне чертовски повезло. Старики не обрадовались. Долго ещё пришлось уговаривать их. Помог друг отца, бывший клоун Роберт. И вот я здесь, и вся Москва у моих ног. По вечерам, когда зажигают огни, такой вид, будто внизу звездный ковёр».

— Как поэтично! Умираю от восторга!

— Рейнис Карлович, скорее нашатырный спирт. У Иманта обморок от зависти.

— Когда вы только поумнеете? — учитель чувствовал себя счастливым среди своих питомцев.

«Клаве будет артистом цирка, Петерис — литератором, «Профессор» — химиком, как и его отец, Марга — медиком… А я простым портным, рабочий класс, так сказать, — размышлял Даумант. — «Талантливый молодой художник Даумант Петерсон» звучит, конечно, иначе, чем, скажем «этот парень вкалывает в каком-то ателье портным».

Даумант молча смотрел на бывших одноклассников. Его одолевали противоречивые чувства. Главное не в словах, а в деле. Хороший портной ценнее плохого художника, это даже кретину ясно. А если всё наоборот… Какие глупости! Талант, если он есть, никуда не денется! Сейчас самое главное — быстрее освоить профессию и качать работать, чтобы помочь матери и Байбе. В мире тысячи разных профессий, и чёрт знает, откуда известно, что именно портной — та самая, моя? И выбрал он её ради Байбы. А если через несколько лет шить осточертеет? Как хорошо остальным! Им ещё три года не надо ломать голову.

Байба и Даце сидели на одном стуле, обхватив друг друга, чтобы не упасть, и с улыбкой смотрели на одноклассников, как старшие сестры на младших. У тех беззаботные школьные годы, а у них с завтрашнего дня начинается настоящая трудовая жизнь. Выбор состоялся.