Владимир Данилов - Семнадцать перышек

— Поздравить пришел, руку Аленке пожать.

— Чудаки, — сказала Тоня. — Это же делегат. Лесное царство послало на наш праздник своего представителя, а мы так неласково обошлись с ним.

Как бы там ни было, этот свой день рождения наша Аленка будет помнить всю жизнь. Я же уверен, что медведь забрел в лагерь из чистого любопытства. Уж больно вкусно пахло в тот вечер на берегу Нидымкана.

Из всего куличного племени, живущего на берегах быстрых заполярных рек Сибири, пожалуй, самые многочисленные — пепельные улиты. Не зря же их так и зовут: сибирский пепельный улит.

Что пепельный — видно всякому. А что улит — он сам об этом твердит с утра до вечера. Вспугнешь нечаянно, он затрепещет крылышками, потянет над водой, чтобы выбрать место поспокойнее, и несколько раз пропиликает «улит-улит-улит». Мол, птица я смирная, прозываюсь улитом, иди своей дорогой и не тревожь без надобности.

Пепельных улитов встречал я на Енисее и на Нижней Тунгуске, на заполярных речушках Энде и Аваме, на Курейке и Северной. Бывало, пристанут наши лодки к берегу, не успеешь оглядеться, что к чему, как уже слышишь «улит-улит-улит». Глядишь, стоит этот шустрый куличок на камушке и кланяется.

И от того, что улит земными поклонами тебя встречает, как-то веселей на душе становится. Кажется, что и дождь поредел, и горы не очень-то угрюмые, и тайга не такая уж хмурая.

Ничего не скажешь, приветливый куличок и доверчивый.

Бывало, потрошишь хариусов на берегу, а рядом обязательно парочка улитов бегает. Выискивают среди камней каких-то насекомышей, а сами глаз на тебя косят. И с таким любопытством смотрят, будто удивляются: зачем человеку столько рыбы понадобилось.

К палатке пойдешь, улит вперед тебя летит. Усядется на ветку лиственницы и на всю округу выговаривает: «улит-улит». Дескать, как это так, вместе рыбу чистили, вместе мокли, теперь ты в палатку забрался, а я снова под дождем торчи.

А я эти улитовы встречи-проводы понимал по-своему. Раз кричит, значит, беспокоится. А уж если провожает и с вершины лиственницы за тобой приглядывает, значит, гнездо поблизости.

И захотелось мне найти гнездо улита. Правда, куличиные гнезда не ахти как построены — ямка на песке или среди гальки, а в ней крапчатые яички. Видал я гнезда других куликов: зуйков, песочников, галстучников, а вот улитово не попадалось. Ну, а когда не попадается, еще сильней отыскать хочется.

Когда мы плыли по Курейке, я все глаза проглядел. Чуть забеспокоится где улит, я туда. Обшаривал отмели, заглядывал под валуны, присматривался к корягам, что река на берег выкинула, а гнезда найти не мог. Каждый островок, на который мы высаживались, я обходил вокруг. И все без толку.

А в середине лета искать уже не было смысла. Под присмотром пап и мам молодые улитики сами разгуливали по отмелям. И хоть носами еще не вышли в родителей и на ногах не так высоки, а туда же, как большие, заявляли на всю реку: «улит-улит». Мол, улит я, а не какой-нибудь там зуек.

Так и не пришлось мне тогда повидать гнездо улита. Где он его прячет, так и не узнал.

Закончилась экспедиция. В Ленинград мы приехали глубокой осенью. Однажды я зашел к другу в Зоологический институт. Стал меня друг расспрашивать, каких птиц я видел в заполярной Сибири. А я возьми да и нажалуйся ему на хитрого улита. Так и так говорю, башмаки истоптал за лето по камням да отмелям, а улитова гнезда не нашел. Обвел меня этот улит вокруг своего длинного носа.

Смеется приятель, головой качает.

— Так и не нашел? — говорит. — А хорошо искал?

— Ты что, мне не веришь? Я, может, сто километров протопал, пока искал! — сердился я.

— Верю, очень даже верю, — успокаивает меня друг. — Да только ты не там искал.

— Как не там?

Приятель не стал со мной спорить. Достал из шкафа толстенную рукопись и раскрыл передо мной:

— Вот тебе улит и улитово гнездо.

В рукописи было вклеено несколько фотографий. На одной из них мой старый знакомый улит сидел в гнезде, свитом из каких-то травинок. А само гнездо было пристроено… на ветке лиственницы!

Ни за что не пришло бы мне в голову, что кулик может устраивать гнезда на деревьях. До чего же хитрющим оказался сибирский улит.

Уже две недели наш отряд плывет по Тымере. И все эти дни тянутся бесконечные спокойные плесы. Течение на плесах едва заметное. Не выпуская из рук весел по нескольку часов, мы помогаем реке нести наши лодки.

Руки уже работают сами по себе: взмах — гребок, взмах — гребок. Серебристые дорожки тянутся за каждой лодкой, берега медленно уплывают назад.