Юрий Ермолаев: Дом отважных трусишек

— Отряд, стройся! — приказала она и обратилась к горнисту: — Дай сигнал к открытию сбора!

Мальчик с горном звонко сыграл мелодию сигнала. После этого другой мальчик, который стоял в первом ряду крайним слева, сделал шаг вперед и отрапортовал вожатой:

— Пятый отряд сорок третьей городской школы прибыл в полном составе на торжественный сбор в подшефное детское отделение. Разрешите открыть сбор?

— Разрешаю, — сказала вожатая.

— Торжественный сбор, — продолжал председатель совета отряда, посвящённый принятию в пионеры ученицы нашего класса Нади Ермаковой, считаю открытым.

От его слов у Нади перехватило дыхание. Она так растерялась, что даже не заметила, как весь отряд повернул голову в её сторону.

— Ермакова, — обратился к ней мальчик, сдавший рапорт, — подойди к отрядному знамени.

Надя подошла к знамени, стараясь как можно тише стучать костылями.

— Сегодня, — сказала вожатая, — мы принимаем в пионеры Надю Ермакову. Кто из вас может рассказать нам о Наде, познакомить с ней наш отряд?

Вожатая посмотрела на девочек из Надиной палаты. Они молчали. У Нади дрогнуло сердце: «Может быть, Варя что-нибудь скажет?» И она умоляюще посмотрела на подружку. Варя поняла Надю и уже хотела попросить слово, как вожатая сказала:

— Тогда я скажу вам, ребята, о Наде.

Надя ужасно удивилась: «Что может сказать о ней вожатая? Ведь она и видит её впервые».

— Каждый из вас, конечно, знает хорошо, кого мы называем пионерами, обратилась к отряду вожатая, — людей, которые впервые что-либо открывают. Так вот, Надя Ермакова, не надев ещё красного галстука, уже стала пионеркой. Она согласилась на очень сложную и трудную операцию, которую главный доктор нашей больницы сделал впервые. Но дело не только в том, что Надя согласилась на эту операцию. Она очень хорошо помогла врачам и после. А это гораздо труднее, чем перенести операцию. Надя преодолела сильную боль и страх и так упорно тренировалась, что врачи сняли с её ног аппараты раньше предполагаемого срока. Это мне рассказала одна из её подруг. От неё я узнала и о том, что Надя ещё не пионерка.

«Варя! — пронеслось у Нади в голове. — Только ей я говорила, что болела, когда наш класс принимали в пионеры». Надя стала искать глазами Варю, чтобы хоть кивком головы поблагодарить её, но вожатая уже обернулась к Наде и сказала:

— Повторяй за мной: «Я, пионерка Советского Союза…»

Торжественное обещание Надя знала наизусть, но не решилась сказать об этом и повторила за вожатой все. После этого вожатая взяла у председателя совета отряда пионерский галстук и повязала его Наде.

— Носи его с честью, ты достойна быть пионеркой!

— Поз-драв-ля-ем! — прокричали по слогам пионеры.

И тут Надя испортила всю торжественность. От волнения она заплакала.

— Вот и дождик при солнце пошёл, — пошутила вожатая и объявила: Торжественный сбор, посвящённый приему в пионеры Нади Ермаковой, считаю закрытым.

Строй распался, ребята окружили Надю, но тут же расступились, так как увидели подходившего к ней главного доктора.

— А я и не знал, что у вас здесь такое большое событие, — улыбаясь, сказал Кирилл Андреевич. — Поздравляю тебя, Надя. — И он крепко и с удовольствием пожал девочке руку.

Теперь, когда Надя наверстала упущенные две недели и у неё сняли аппараты даже раньше предполагаемого срока, она решила тренировать ноги для плавания каждый день три раза по пятнадцати минут. Утром, перед завтраком, в постели, после тихого часа, сидя на стуле, и вечером за час до сна, опять в постели. Галю-Цибулю ужасно злили эти тренировки. Она прямо в лице менялась, видя, как Надя старается. Начинала деланно смеяться, пыталась острить в её адрес. Вчера, например, она сказала: «На сухом месте каждый поплывёт. А в воде ты всё равно как топор будешь, вот увидишь». А сегодня минуты три молча смотрела на Надю, а потом заявила, точно опытный тренер: «Перетренируешься ты и займёшь первое место от… конца».

Но, видя, что на её остроты Надя только снисходительно улыбается, Цибуля постепенно утихомирилась.

Да и девочки всякий раз одёргивали её:

«Почему ты такая вредная?» — говорила ей Варя.

«А почему Ермакова такая везучая?» — кусая губы, спрашивала её Галя и отворачивалась к стене.

Надя продолжала тренироваться, а Олечка просила её: