Владислав Гравишкис - Под уральскими звездами

Он увидел, как из темноты выбежали и кинулись к ошеломленному Павлику высокий мужчина в сером плаще и шляпе, в очках, за ним черный бородатый лесник, который давеча утром спрашивал спичек прикурить. Последним выбежал из леса кто-то низенький, коренастый, в черном милицейском кителе, широких синих галифе й с наганом на боку.

«Вот тебе раз! Даже милиция!» — подумал Семен и, притаившись за кустами, стал ждать, что произойдет дальше...

Ребят уже не было видно, а Митя все шел и шел вдоль берега. Внизу за деревьями поблескивала спокойная водная гладь, справа поднялись к небу лесистые вершины гор. Сильно пахло растопленной смолой и прелой хвоей.

Чем дальше уходил Митя, тем глуше и мрачнее становился лес. Нигде не видно ни тропинок, ни даже пеньков, словно люди сюда никогда и не заглядывали. Кроны тесно сомкнувшихся сосен совсем закрыли небо. Под ногами хрустела пересохшая рыжая хвоя. Травы не было, да и не вырасти ей в таких потемках...

Мите стало не по себе. Не повернуть ли обратно, к ребятам? Но обида все еще жгла, и он продолжал путь, продираясь через чащобу, прикрывая глаза локтем от хлещущих по лицу веток.

Наконец Митя выбрался на старую, заросшую молодняком просеку, обозначавшую границы лесного квартала. Отсюда было хорошо видно озеро и небольшой залив, с трех сторон окруженный высокими скалистыми берегами. Он походил на заполненный водой каменный котел, который только в одном месте соединялся с озером узким проливом.

Митя устал, обходить залив не было желания. Высмотрев на одной из скалистых стен нависший над заливом уступ, он пробрался к нему и расположился порыбачить. Клева не было, и Мите стало скучно. Прикорнув на горячем шершавом граните, он начал подремывать, уснул я проснулся через три часа от охватившей тело прохлады: солнце переместилось, уступ оказался в тени.

Мальчик огляделся. По стенам утесов сотнями перебегали зайчики. Толщу воды до самого дна пронизывали солнечные лучи, там ясно различались валуны и мелкие камешки. Посреди валунов стояла автомашина. Митя ясно видел капот с фарами, кабину, кузов — все, что полагалось иметь трехтонному грузовику.

Несколько мгновений Митя смотрел на машину спокойно, без удивления. Что ж тут такого? Наверное, он еще спит, а во сне мало ли что можно увидеть?.. Однако постепенно до Митиного сознания дошло, что он вовсе не спит, что видит грузовик наяву и что находится грузовик там, где ему меньше всего надо быть — на дне залива, под водой.

Это так потрясло Митю, у него даже сердце заколотилось сильнее. Он приподнялся, потер онемевшую от долгого лежания на кулаке щеку и со страхом еще раз посмотрел на машину. Откуда она взялась? Может, это вовсе не машина, а скала, похожая на машину? Да нет же! Машина, самая настоящая машина!

Безмолвная и неподвижная, она, как призрак, притаившийся в подводной глубине, стояла на дне залива и будто смотрела на Митю тусклыми, какими-то мертвыми и поэтому страшными глазами-фарами. Митя невольно оглянулся назад, на тот случай, если вдруг придется удирать.

Но машина не двигалась, ничего враждебного не предпринимала, и понемногу страх прошел. На смену ему появилась отчаянная радость: вот здорово, а? Он нашел машину! И где? На дне озера, под водой! Ребята ни за что не поверят! А тогда он им скажет: «Пожалуйста, сплавайте и сами пощупайте!» Здорово! Ведь сказал он им, что покажет — вот и показал... Теперь Митя уже не думал о том, откуда и как появилась здесь машина. Важно было то, что грузовик был тут, совсем рядом. Сначала Мите захотелось сейчас же побежать к ребятам и рассказать о находке. Но нетерпеливое желание скорее добраться до грузовика взяло верх. Митя сдернул рубашку и прямо с уступа нырнул в воду.

И тут машина исчезла. Ее хорошо было видно с уступа, но стоило прыгнуть в воду и поплыть, как ее скрывали отсветы неба на воде. Несколько раз Митя вылезал на уступ, всматривался в машину, бросался в воду, плыл и все же никак не мог наткнуться на место, где стоял грузовик. Казалось машина была заколдована и не хотела даваться в руки человеку...

А время шло. Потемнели озеро и лес, потемнело небо на востоке. Там даже проступили уже первые звезды, и только на западе над ломаной линией горного горизонта пламенел еще костер заката. Озябший Митя вылез на уступ, надел рубашку и стал раздумывать над своим положением. Вот-вот наступит ночь, ребята где-то далеко, машины не нашел. От радости не осталось и следа. Страх, отчаяние, раскаяние охватили Митю. Зачем он ушел от ребят? Куда теперь деваться? Бежать на Крутики? Все равно засветло не успеть. Ночевать здесь? И думать нечего: от воды уже сейчас несет холодком, а ночью и совсем замерзнешь. Выбраться наверх, укрыться в лесу? Тоже хорошего мало: лес казался зловещим и враждебным... Деваться было некуда, и Митя, пересиливая страх, поднялся на скалы и вошел под своды леса. Отыскав груду старой хвои под сосной, он вырыл в ней ямку и улегся. Мрак, казалось, только и ждал этого: обступил Митю непроницаемой черной стеной. Темнота точно приплюснула Митю, прижала к земле. Он лежал в своем колючем гнезде, боясь шевельнуться, боясь погромче вздохнуть, чтобы тот черный неизвестный, который затаился рядом, не услышал бы его и не расправился бы с ним...