Владислав Гравишкис - Под уральскими звездами

От второго удара Суличек увернулся. Саша подхватил полковника под колени, приподнял его и опрокинул. Стукнувшись затылком о выступ котла, Суличек упал замертво.

— Как, ваше благородье? Отпрыгался? — невозмутимо проговорил Когтев и поднял наган.

Офицер лежал неподвижно. Ошеломленный всем случившимся, Саша растерянно смотрел на старика:

— А теперь что делать будем, дядя Степа?

— Без дела не останемся, — пробормотал Когтев.

Выглянул в окно, осмотрел дорогу, эшелон. Двери теплушек задвинуты. Из узких щелей, из дверей торчат дула пулеметов, винтовок. Операция сорвалась, врасплох чехов уже не застать.

— Сейчас болото будет — выбросимся. Ты за мной прыгнешь. — Когтев окинул взглядом будку, заткнул наган за пояс. Потом, просунув голову под мешковину, сказал: — Голову береги! Коленки под себя забирай, руками обхватывай...

Все с тем же озабоченным лицом он устроился на последней ступеньке, согнулся в три погибели, обхватил колени рукой, оторвался и колобком покатился по насыпи. Докатился до болота. Аршинная трава закрыла его. Выстрелов из эшелона не раздалось: видно, не заметили побега машиниста.

Саша тоже выбрался из паровоза и прыгнул. Удар был сильный, и он чуть было не расцепил руки. С минуту его било, толкало, колотило. Потом зашуршала трава. Саша почувствовал, что весь бок у него похолодел: под ним была болотная вода. Над головой прогрохотали вагоны, и все стихло.

Поблизости захлюпала вода: кто-то брел по болоту. Саша приподнял голову и увидел Когтева. Старик был без фуражки, нес ее в руках. С волос, с тужурки стекали потоки воды.

— Невредимый, Сашок?

Саша встал, передернул плечами, осмотрел себя:

— Жить можно, дядя Степа. А эшелон-то куда же теперь?

— Не наше дело.

— А мы?

— К своим. Куда же больше?

Они поднялись на насыпь и по шпалам зашагали к Златогорью.

Когтев был молчалив и мрачен: разоружение эшелона сорвалось и виноват в этом был он, один он! Оплошал, ох, как оплошал! Офицера надо было брать в ту минуту, когда он появился на паровозе. Можно было накинуться на него даже тогда, когда он отсиживался в углу. Ничего этого не сделал и загубил все. Стар он стал для таких дел, что ли?

За поворотом загудели рельсы. Вскоре показался мисяжский состав. На груди паровоза алело красное знамя. Три вагона и платформа были до отказа заполнены красногвардейцами. Они сидели на паровозе, висели на подножках, лежали на крышах.

Поезд остановился, из паровозной будки спустился Ковров. Лоб у него был забинтован, фуражка сидела на самой макушке, глаза блестели:

— Живой, дядя Степа? Куда же чехов подевал?

— Живой-то живой, — буркнул машинист. — Ошибся я, Павел Васильевич...

Он рассказал, что произошло в паровозной будке. Ковров выслушал и нетерпеливо махнул рукой:

— Одним словом, воевать еще не умеем, учиться надо. Что ж, поедем чехов догонять...

«Овечка» тронулась и, надрываясь, потащила состав дальше в горы.

Вражеский эшелон увидели верстах в десяти от Златогорья. Он стоял перед довольно крутым подъемом. Чернели настежь распахнутые двери теплушек.

— Осторожнее, товарищи! Здесь может быть ловушка! — прокричал Ковров рассыпавшимся по обе стороны пути красногвардейцам.

Опасения оказались напрасными: в вагонах никого не было. Бросив эшелон, чехи бежали в леса и горы.

Поиски бежавших продолжались всю ночь. Чехи словно в воду канули. Только к концу следующего дня красногвардейцы наткнулись на землянки углежогов. Они сообщили, что сюда на рассвете вышла чехословацкая воинская часть. Солдаты забрали все съестное, взяли двух проводников и ушли через горы в сторону Челябинска.

— До Челябы им не дойти, — уверяли углежоги. — Наши робяты так и сказывали: «Заведем, дескать, подалее в лес и сбежим...» И сбегут — водить эдаких бандюков интересу мало: все харчи отобрали.

Командиры отрядов, посовещавшись, решили вернуться в Златогорье.

Стояли ясные, теплые дни уходящего лета. Сергей и Дмитрий Гаврилович, который теперь часто бывал у Дунаевых, решили съездить в Златогорье и совершить поход по местам, которыми шел красногвардейский отряд тревожной весной 1918 года. Узнав об этом, Марфуша тоже стала собираться в путь: ее теперь интересовало все, что было связано с памятью старшего сына Анны Михайловны.

Осень была не за горами, времени оставалось немного. Сергей уже побывал в отделе кадров станкостроительного завода и получил назначение: будет ремонтным слесарем в инструментальном цехе, где работает Марфуша. Предстояла горячая пора и у Дмитрия Гавриловича: на днях студенты техникума должны выехать в колхозы на уборку урожая.