Владимир Марченко - Волчьи ягоды

– Да, мой маленький. Натерпелись, хватит. Будем жить по-человечески. Нам не будет Алексей говорить: «Не бери мои носки, не ходи долго в магазин». Надоело стирать его мазутные рубахи. Он невозможный человек.

– Возможный. Какой это Алексей? – удивился мальчик. – Алексей Иванович? Учитель по труду? Мы к нему идём?

– Да, сыночек. К папе. К твоему. Настоящему.

– Я – пойду к деду. А ты иди к этому лысому. Предательница. Куда хочешь, иди, – мальчик заплакал и побежал мимо клуба, мимо магазина. Он торопился, боясь, что пельмени могут быстро остыть. «Это же настоящее предательство. Так только фашисты делали. Почему это он мне папа? С чего так решила. Пошутила? Так никто не шутит. У Юльки почему-то два отца образовалось. Один привозит подарки, и второй никогда не ругает».- Слава оглянулся. Мама шла за ним. «Точно пошутила». Радостно подумал он.

Никодимов стоял у ограды, скучно смотрел на сверкающий разными огоньками снег. У ворот снег лежал высокой кучей, напоминающей горку.

– Забыли что? – спросил Степан, беря лопату.

– Просто. Помогать буду.

Некоторое время они работали молча, разравнивая спуск, углубляя ступеньки. Степан носил воду и поливал через банный веник всю горку.

– Папа, давай сейчас пойдём в лес и посмотрим, как там наш Берендяйка живёт. – Летом Слава нашёл замысловатую корягу, которая походила на сказочного человечка. Степан удалил ножом лишнее, чтобы получились руки, ноги и голова с кривым носом. Мальчик почему-то назвал его непонятным именем. Степан повесил находку на сук. Домой её решили не брать, чтобы он не заскучал без своих братьев. Мальчик иногда вспоминал сказочного гномика. Даже на уроке рисования попытался изобразить его.

– Давай сходим,- согласился Степан, – горка наша подмерзнет, мы её ещё раз польём. А она придёт?

– Кто? – спросил мальчик.- Мама-то? Кому она будет пуговицы пришивать, да борщ варить? Бабушка борщ не очень любит. В угол она кого станет ставить? Дед не проливает краску на скатерть.

– Там ей и поругать некого будет. Начнём собираться.

– Мама наша по шутке сказала, что Алексей Иванович, который по труду, – это мой папа. Насмешила же. Какой он папа, если у него и жены не было и детей он не любит. Витьку раз линейкой по голове огрел. Пошутила?

– Конечно. Шутница. Двое брюк одевай.

– Пап, а мне сегодня сон приснился.

Слава Никодимов, ученик четвёртого класса, нехотя шёл по улице. Из окон падал на дорогу бодрый свет. Он лежал на спинах сугробов, как половики. Некоторые окна мигали весёлыми огоньками на ёлках. Ему слышалась ласковая музыка. В темнеющее небо из труб втыкались вертикальные тёмные и серые столбы дыма.

Грязная чужая собака, пугливо мотая хвостом, подошла и ткнулась холодным носом в руку, а потом в бумажный мешочек, который Слава нёс из двухэтажной школы. Он не успел испугаться, но окоченевшие пальцы сами разжались.

Скрипело под валенками. Эти громкие звуки поглотили бренчание цепей лесовозов. Чачанга была укутана снегом. Тайга на противоположном берегу тоже была вся в серых нашлёпках. На чёрных пнях и корягах шапки. Дорога на пристань не блестела. Мальчик оглянулся. Поселковые крыши спрятались за сосны. Только дымные столбы с трудом держали звёздное небо.

После первой четверти у Славы с мамой был тяжёлый разговор. В табеле оказались две тройки. Растерянно хлопал выгоревшими за лето ресницами и шумно дышал, сдерживая слёзы.

– Вот приду в класс и посмотрю, как ты занимаешься,- строго и громко говорила мама. Она не работала уже в школе. Она считала зарплату в конторе на счётах с круглыми узкими колёсиками. – Совсем разленился. Постель и ту не хочешь убирать за собой.

То мама не разрешает заправлять койку, говорит, чтобы не надрывался, а теперь обвиняет в том, что не складывает подушки и не застилает большое одеяло. Как её понимать? Ему просто некогда утром заниматься уборкой, найти бы где носки лежат. Мама их то на батарею повесит, то на печку положит. На батарее он сразу видит, а на печку высоко заглядывать.

Слава любит маму. Вгорячах она может шлёпнуть полотенцем, поставить в угол, но не надолго. Это всё ему не страшно. Когда мама сердится и обижается, то обязательно пьёт капли из коричневого флакончика, тогда ему очень жалко её. Хочется самому заболеть, но чтобы у мамы было хорошее настроение, чтобы она включала радиолу и пела вместе с тётей, которая всё время спрашивает – виновата она или нет, потому что дрожал у неё голос и зачем она разрешала в лунную ночь себя целовать. Странная песня,- думает всегда Слава. Папе нравятся уверенные песни. Они вместе поют о том, чтобы жила страна родная и о том, как над дорогой встаёт заря и алым светом полны моря.