Галина Гордиенко: Назови меня полным именем

Впрочем, пусть сидит!

Элька протерла кухонным полотенцем влажный «дипломат» и рассеянно поинтересовалась — почему его не оставили в машине. Перехватила быстрый взгляд Бекасова на неподвижно застывшую Таську и раздраженно сдвинула брови: ну что ему в ней?!

— Почему ты не оставил «дипломат» в машине? — сердито переспросила Элька. — Какой смысл тащить его с собой? Вон весь мокрый! Что, снова дождь пошел?

— Ну, дождь не дождь… — невнятно пробормотал Бекасов, он как раз доедал последний бутерброд. — Моросит, кажется. Или уже нет? Мелкая, что скажешь?

Тася на своем подоконнике вздрогнула, но промолчала. Лишь плечами пожала.

— Если капает, — хмуро заметила Элька, — Таське придется зонт брать.

— Вряд ли. — Бекасов добавил в кофе топленое молоко. — Думаю, к утру дождь кончится, весь день льет, сколько можно…

— Ну, Таське сейчас идти!

— Это ночью‑то? — равнодушно буркнул Бекасов.

— А на свидания как раз по ночам и бегают, — засмеялась Элька, цепко наблюдая за Федором Федоровичем и Тасей.

Она отметила, как помрачнел Бекасов и как тут же уткнулся носом в свою чашку. Обхватил ее обеими руками, будто замерз.

Таська же побледнела еще сильнее. И уставилась в окно, словно могла хоть что‑то рассмотреть на улице в такую темень.

Не похоже, чтобы она рвалась к своему Славику! А ведь сама пообещала выйти к нему в одиннадцать. Ага, а сейчас без пятнадцати десять, жаль‑жаль…

Элька поставила поближе к гостю вазочку с печеньем и бодро воскликнула:

— Счастливая Таська!

— Правда? — процедил сквозь зубы Бекасов.

— Конечно, я бы тоже хотела влюбиться!

— Так за чем дело стало? Тебе кто‑то мешает?

— Ну…

— Вот он я, перед тобой. — Бекасов угрюмо улыбнулся, его радужки потемнели, они были уже не синие, а темно‑серые, почти свинцовые, как небо за окном. — Красивый, умный, почти богатый…

— Почти — это как? — кокетливо поинтересовалась Элька.

— Видишь этот скромный портфельчик?

— «Дипломат», что ли?

— Точно. Ты еще спрашивала, чего ради я потащил его под дождь, а не оставил в машине…

— А ты, кстати, не ответил!

— Прошу прощения. И отвечаю — мы с приятелем расширяемся. Теперь наша фирма не только производит плитку, но и выполняет дорожные работы. Мы уже получили кредит, закупили новое оборудование, арендовали помещение под офис и практически закончили ремонт…

— А при чем тут твой «дипломат»?

— При том, что там наличка. Мне нужно расплатиться с бригадой. Ключ от офиса мы получим завтра, завтра же я отдам деньги.

— Здорово!

— Я тоже так считаю.

— Поздравляю.

— Спасибо. — Бекасов повертел в руках пустую чашку и неохотно поставил ее на стол.

Элька осторожно спросила:

— Когда думаешь вернуть кредит?

— В течение года.

— Класс! И начнешь работать на себя?

— Угадала, умная девочка. Ну что, есть у меня шанс?

— Ты о чем? — фыркнула Элька.

— Кто‑то, кажется, только что мечтал влюбиться…

— Ах да!

— И как, подхожу?

— Я подумаю, — серьезно сказала Элька.

— Думай, время у тебя есть, — усмехнулся Бекасов. — А пока думаешь, налей‑ка мне еще кофе, что‑то у меня голова тяжелая…

Элька бросила быстрый взгляд на подругу и злорадно подумала, что Таська ничего не слышала. Явно размышляла о своем, как и всегда, даже головы к столу не повернула. Им с Бекасовым только Таськин затылок и было видно — светлые волосы разлетаются над тонкой шеей, а уж плечи до чего узенькие, прямо цыплячьи…

Интересно, что она высматривает во дворе? Ждет Славика с его крокодилистой собакой?

Элька плохо помнила Таськин лепет — может, Славик и собирался за ней зайти, если так — быстрее бы…

Таисия сидела, судорожно обхватив колени руками, все ее силы уходили на то, чтобы сдержать дрожь. Самые мрачные предчувствия томили ее, лишали покоя, уверенности в себе и желания жить. Невероятно, но каждая клеточка ее тела буквально кричала о грядущем несчастье!

«Если это интуиция, — мрачно подумала Таисия, — то я запросто обошлась бы и без нее, зря баба Поля за меня радовалась и советовала всегда к ней прислушиваться. Говорила — она у каждого есть, да не у всех настолько развита, мол, это ОТТУДА пытаются остеречь и уберечь меня, уж очень хрупка, уж очень беззащитна. Мол, кому‑то Господь силу физическую дарит, кому‑то — напор злой, уверенность в себе, а слабым и невинным — интуицию… — Таисия горестно усмехнулась. — Только что от нее толку? Трясет от страха, а ничего нельзя сделать, даже понять…»