Герман Матвеев - Новый директор

— Девочка!

Перед дежурной остановилась учительница литературы, воспитатель девятого «в» класса.

— Здравствуйте, Клавдия Васильевна!

— Что это означает? — спросила учительница, показывая пальцем на голубую ленту.

— Это? Это значит, что я дежурная. Я не пускаю сюда ребят, потому что краска не высохла.

— Но зачем такая повязка?

— А мы так постановили… Константин Семенович сказал, что когда мы заработаем деньги, тогда купим шелковые.

— А кто это «мы»?

— Мы все, наша школа.

— Ты сказала — «мы постановили»! Я спрашиваю — кто постановил?

— Школьный патруль.

— Так. А почему здесь сняли решетку?

— А потому, что теперь будем раздеваться по-другому. У каждого класса свои вешалки. Самообслуживание. Нянечек отменили. Вот видите, барьер открывается, — девочка показала рукой на откинутый для проходя в трех местах барьер. — Тут вешалки. Вон они… С краю уже стоят… самые маленькие для первоклассников. Сюда входят, пальто повесят на свой крючок… Внизу ящик для галош. А туда выходят, на другую сторону. Это Клим Жук придумал, чтобы без толкотни. Там тоже проход…

— Ты говоришь, это придумал Жук?

— Нет. Вообще придумал, наверно, Андрей Архипыч или Константин Семенович, а Жук придумал только тот проход, чтобы порядок не нарушался. Мы ведь сами должны следить за порядком… Девочки! Девочки! — вдруг закричала дежурная, срываясь с места. — Куда вы? Там же веревка!

В это время с лестницы спустилась одна из учениц девятого «в» класса. Увидев свою воспитательницу, она направилась к ней:

— Здравствуйте, Клавдия Васильевна! Очень хорошо, что вы пришли.

— Я вам нужна?

— Да… Мы не знаем, как быть с вашим кабинетом. Надо развешивать портреты писателей… и вообще…

— О каком кабинете вы говорите? — удивилась учительница.

— Кабинет литературы! Ну, комната, где вы будете заниматься. Наш класс закрепили за кабинетом литературы.

— Кто закрепил?

— Ирина Дементьевна. Каждый класс закреплен за каким-нибудь кабинетом.

— Ага… Ну, хорошо. А где она сама?

— В учебной части.

Преподаватель истории Сергей Сергеевич Холмогоров зашел в школу узнать о том, где, когда и на какое время назначены конференции, совещания, педсовет. Кивком головы отвечая на приветствия учеников, он молча ходил по школе.

В первом этаже, возле дверей одного из классов, Холмогоров увидел двух юношей и девушку. Тут же стояла учительница младших классов.

— Чуть выше, Булатов, — говорила она, отступая от дверей.

— Они же маленькие! Чего им задирать голову? — возразил Булатов.

— Ну не такие уж маленькие.

— Надо на уровне груди… Вот так!

— Ну, хорошо, — согласилась учительница.

— Можно привинчивать? Рита, смотри… не криво?

Приблизившись, Сергей Сергеевич увидел, что к двери прикрепляется вырезанный из фанеры и раскрашенный масляными красками зайчонок.

— Здравствуйте, Сергей Сергеевич! — с радостной улыбкой встретила историка учительница.

Холмогоров молча пожал протянутую руку и вопросительно посмотрел на вырезанные из фанеры валявшиеся на полу ежа и белку.

— Зайчата — первый «а», ежата — первый «б», а бельчата — первый «в», — объяснила учительница.

— Ваша идея? — спросил Холмогоров.

— Да. И в раздевалке повесим на классной вешалке. Первые дни детишки всегда путают. А кроме того — возрождаем октябрят… Но это пока секрет!

— У вас опять первый?

— Да. А как вам это всё нравится? Познакомились с новым директором?

— Мы с ним работали раньше.

— Да-а? Я просто в восторге и ужасно боюсь разочароваться.

— Могу только сказать, что он был неглупый человек.

— Это самое главное. Опытная школа! Как снег на голову! Разве можно было об этом мечтать? Вы знаете, что у нас с первого класса вводится иностранный язык? Жаль только, что всё так срочно, пожарными темпами. Но вы посмотрите на ребят! Я же их просто не узнаю! И всё за какой-то один месяц…

— Не торопитесь с выводами, дорогой коллега… Всё впереди. Для них это пока развлечение.

В эту минуту Булатов привернул зайчонка, отступил назад, полюбовался на него и поднял с полу ежа.

— Ну, кажется, готово. Пошли ежонка привинчивать!

Работающие перешли к следующей двери, а Холмогоров направился к лестнице. И вдруг из всех репродукторов, хорошо замаскированных в углах коридора, загремел детский голос:

— Сережка, стой!

От неожиданности Сергей Сергеевич вздрогнул, но вспомнил, что одного из радиолюбителей зовут Сергеем Линьковым, и усмехнулся нечаянному совпадению.