Ирина Пивоварова - Детская библиотека. Том 100

Андрей кивнул. Дмитрий Ферапонтович удалился, обмахивая лицо жёлтой шляпой.

— Вы, Петухи, копайте здесь, — сказал Андрей. — А ты, Светка, здесь. Тефтеля пусть копает с тобой. А я буду вот тут копать. Эх, жаль только, завтра у меня тренировки на корте! Как бы руки не загрубели!

— Да ты не копай, Андрей! — вскричали Петухи. — Брось! Мы сами всё вскопаем!

— Конечно! — воскликнула Светка. — Не копай, Андрюш, а то ещё соревнование не выиграешь!

И все стали копать, а Андрей ходил и следил, как копают.

— Петухи, крепче лопату держите! Светка, ты чего по сторонам вертишься?

— Ну, дети, как дела? — послышалось издали.

Андрей оглянулся и увидел быстро приближающегося Дмитрия Ферапонтовича.

— Тефтеля, как ты лопату держишь?! Прямо смотреть смешно! — воскликнул Андрей, взял у вспотевшего Павлика лопату, скинул с себя майку и стал копать сам.

Загорелая спина Андрея мерно сгибалась и разгибалась. Рыжая рассыпчатая кучка земли быстро росла рядом.

Все прекратили работу.

Невозможно было не залюбоваться мускулистой Андреевой спиной и сильными руками, крепко сжимавшими лопату.

Раз! Раз! Раз! — сгибался и разгибался Андрей.

— Вот это работа! — восхищённо покачал головой Дмитрий Ферапонтович. — Учитесь, дети, как работать надо! Хвалю, Андрей! От общественности двора хвалю!.. Ну, продолжайте в том же духе, я пошёл, — и зашагал в другой угол двора, где трудились взрослые.

— На€, — сказал Андрей, разгибаясь и отдавая лопату Павлику. — Продолжай в том же духе!

Он надел майку, поправил на ней заграничный значок, пригладил волосы…

— Светка, ты почему не работаешь? Хватит прохлаждаться. Петухи, давайте за дело! — весело покрикивал Андрей.

— Ну какой ты способный, Андрюш! Всё-то ты умеешь лучше всех! — вздохнула Светка и взялась за лопату.

Через час всё было вскопано.

— Молодцы! — похвалил Дмитрий Ферапонтович. — Только не расходитесь, погодите одну минуту!

Вынул фотоаппарат «Смена», велел Андрею встать посередине, по бокам поставил братьев Петуховых, Светке велел встать на одно колено, позади Тольки Петухова поставил Павлика, скомандовал:

— Улыбнитесь! — и всех сфотографировал.

И вот вечер. Сёстры Марина и Лидия Сергеевны хлопочут у стола, ставят на него торт, яблоки и чашки, а Люська сидит рядом с Павликом на диване и ноет:

— Ма-а-м, ну можно, я не буду менуэт играть? Надое-е-ло мне!

— Обязательно сыграешь! — строго говорит Лидия Сергеевна.

— Давайте лучше чай пить, торт засохнет!

— Не засохнет. Если не хочешь менуэт, сыграй мазурку. Ах, Мариночка, это такая чудная мазурка! Христофор Матвеич, Люсенькин преподаватель, сказал, что в ней сквозит тоска композитора по далёкой родине.

— «Сквозит, сквозит»! — пробурчала Люська и принялась с таким остервенением водить смычком по скрипке, что всем поневоле стало жаль бедного композитора.

Но Павлик скрипку не слушал. Взгляд его был туманен. Он глядел на торт, а видел скрючившегося в кустах человека. В ушах его звучали не пассажи мазурки, а зловещий вечерний разговор.

— О чём ты думаешь? — толкнула его в бок Марина Сергеевна. — Павлик, проснись!

Нет, Павлик не спал. Он думал о завтрашнем дне. Завтра, да, завтра он должен узнать, что это за люди, что они задумали? Завтра он — кровь из носу — должен побывать вместе с ними на какой-то непонятной, таинственной трубе…

И наконец Люська кончила пиликать на скрипке, все попили чаю и сёстры ушли на кухню обсудить свои личные дела. Павлик с Люськой остались одни.

— Ну, — сказала Люська, в упор глядя на Павлика, — рассказывай, что это за труба такая!

— Да нечего мне рассказывать! Я и сам ещё ничего не знаю!

— Не ври! — закричала Люська. — Ты просто скрываешь от меня, я же вижу!

— Да честное слово! Вот пойду за ним и узнаю.

— Да как же ты пойдёшь? Этот Лохматый тебя уже как свои пять пальцев знает!

— А я всё придумал! — воскликнул Павлик, ибо в эту самую минуту, именно в эту самую минуту, гениальная догадка стукнула ему в голову. — Я переоденусь!

— А лицо?

— Маску надену, — сказал Павлик.

— А где ты её возьмёшь, маску?

— Сейчас увидишь.

С треском распахнул Павлик двери кладовки, так что штукатурка посыпалась со стен, и принялся вышвыривать с полок в коридор чемоданы и корзины, в которых хранился разный ненужный хлам — старые пиджаки, стоптанные ботинки и сломанные игрушки.