Аркадий Млодик - Дарю веснушки

Мы долго рассаживались перед аппаратом. Девчонкам фотограф вначале велел занять первый ряд. Потом перемешал всех. Я оказался рядом с Веркой Красавиной и Вадиком Морковиным во втором ряду. Аида в первом, но сбоку, около Антоши Милеева и маленькой Светки.

Фотограф попросил нас сделать серьёзные лица. И этим очень нас смешил. Мы хохотали. Он щёлкал и щёлкал, пока наконец мы не угомонились, и он нас в последний раз заснял совершенно серьёзными.

Фотограф был очень доволен. Пообещав к утру сделать снимки, он заставил всех нас умыться. И каждому на прощанье подал руку. Мне он протянул и коробку с подарком, которую я раньше не взял. Открыл я её и ещё раз понял, каким я бываю иногда дураком.

В коробке лежали те же самые снимки, что и на витрине, только меньшего размера.

— Возьми мой подарок, дружок, — сказал фотограф. — От всего сердца.

Я поблагодарил его и подумал: как всё-таки много добрых людей!

Когда мы шли домой, то всем было легко и весело. Ребята подшучивали друг над другом. Меня и Лиду называли звериными шефами.

— Шефы-то есть, — неожиданно вздохнула Лида. — Зверей нет. Всего три пичужки. Хоть бы змейку захудалую какую... Откуда взять?

Говорили обо всём, кроме одного: зачем мы все очутились у фотографа. Почему?

Наверное, ребятам было немножко стыдно. Сниматься прибежали по секрету. Но ведь и я тоже был виноват. Хотел, чтобы завидовали мне...

«А что, если послать нашу общую фотографию Кириллу Яковлеву? — подумал я. — Может быть, он не только меня, но и других наших ребят сниматься возьмёт? Как было бы хорошо... Всем вместе...»

И я обещал ребятам сразу же, как получу от фотографа снимок, отправить его Кириллу Яковлеву. Так дошли мы до Державинской, на которой кроме меня и Лиды живёт ещё и Антоша Милеев. Попрощались и свернули на свою улицу.

— Ребята у нас хорошие, — рассуждала Лида. — Только вот Лукова... Ильюшу обзывала, а у самой веснушки!

— У меня тоже веснушки весной бывают, — тихо сказал Антоша. — На руках. И у Мостового... На носу. Вы что, разве не замечали?

— Почему же тогда веснушками дразнили меня одного? — удивился я.

— Потому что ты задаваться любишь, — ответил мне Антоша. — И ещё потому, что злишься. Кто злится — того нарочно дразнят. Ты уж не обижайся. Но это правда.

Дома первым меня встретил папа. Он насмешливо поклонился и воскликнул:

— Вот и граф Монте-Кристо соизволил оказать нам честь!

— Я не граф, — отвечаю ему.— И не Монте-Кристо. Я такого вообще не знаю.

— Как? Ты ещё не читал книгу Александра Дюма? Я думал, ты у его героя графа Монте-Кристо научился скрывать тайны.

— У меня нет тайн.

— Так уж и нет? Зачем же ты прячешь коробку за спиной? Тоже секрет?

— Нет. Это подарок.

Из кухни в комнату вошла мама.

— Что у тебя за манера дразнить ребёнка! — упрекнула она папу.—Его поздравить надо.

Мама обняла меня. — Мы уже знаем, Ильюша, что портрет, на котором ты снят вместе с замечательным артистом, висит на улице. — Не на улице, а в витрине фотографа, — поправил её папа.

— Это всё равно, — возразила мама.

— Всё, да не всё: Ты лучше спроси у него: откуда он сейчас пришёл, где пропадал? Что натворил?— посоветовал ей папа.

Не стал я дожидаться маминых вопросов и сам заявил:

— Нигде не пропадал. Ничего не творил. От фотографа подарок получил.

Мама выхватила у меня коробку, раскрыла её и увидела фотографии. Она даже папе не

дала посмотреть, сразу же стала примерять, на какую стенку их повесить.

Повесила напротив двери, чтобы всем, кто к нам придёт, было видно. Мама долго смотрела на фотографии. Папа и я смотрели на неё. Потом папа подошёл к стене и снял портреты, полюбовался, причмокнул губами и похвалил:

— Профессионально.

Вынув альбом «Наш ребёнок», в котором наклеены все мои фотографии начиная с двухнедельного возраста, он стал искать, куда наклеить снимки.

— Что значит «профессионально»? — заспорила мама. — Это произведение искусства! Не каждого так снимут. И не с каждым Кирилл Яковлев будет сниматься. Наш мальчик артистичен. У него фотогеничное лицо. Надо наконец купить пианино.

— Зачем? — привскочил папа со стула.

— У тебя всегда «зачем?». Хотела его определить во французскую группу, ты на дыбы: «Хватит с него английского в школе!» Хорошо! Не надо французского. Но пусть хоть музыке учится.

— У меня слуха нет, — напомнил я.

— Кто это выдумал! — возразила мама.