Светлана Лубенец: Танец огненной саламандры

Впрочем, сейчас надо думать о другом. О том, как выбраться из подпола. Кстати, очень интересно, куда делась бабушка?

Саша поежилась и опять вгляделась в темноту. Уже с некоторым страхом. А вдруг бабулю заманил сюда вовсе не добрый дух, о котором девочка несколько минут назад мечтала, а самый что ни на есть злой и… похитил… Кто вообще может сказать с уверенностью, существуют духи или нет? Когда ты находишься практически под землей и в полной темноте, почему‑то очень верится в их существование… и делается страшно… до звона в ушах…

Саша бросилась к лестнице. Под ногу в легком домашней тапочке попался какой‑то камешек. Она подняла его и ощупала пальцами. Странный какой… будто граненый… Неужели бусина из клада?! Нет, не может быть… Так… игра природы… Но ей не до этих игр сейчас! Надо попытаться приподнять крышку! Что‑то становится холодно в одной футболке с короткими рукавами…

Девочка засунула камешек в задний кармашек джинсовых шортиков и начала подниматься по лестнице вверх. Она попыталась плечом приподнять крышку, но та почти не сдвинулась с места. Саша поднатужилась еще, но крышка так и не поддалась. Стучать по ней было бесполезно, так как со стороны подпола она была обита войлоком и покрыта дерматином, что гасило любой стук. Саша несколько раз изо всех сил крикнула:

— Бабу‑у‑уля‑я‑я!! — но это ей нисколько не помогло.

Накричавшись до хрипоты и расплакавшись от бессилия, Саша, рискуя опять свалиться, быстро слезла с лестницы. Она знала, что справа от нее должен стоять один из деревянных бочонков с соленьями, накрытый тяжелой крышкой, а потому, держась одной рукой за лестницу и боясь от нее оторваться, вторую руку она вытянула к стене и очень скоро натолкнулась пальцами на то, что искала. Для верности ощупав бочонок уже обеими руками и убедившись в том, что крышка ее выдержит, Саша быстренько взгромоздилась на него и съежилась, обхватив колени и прислонившись к стене. Стена оказалась очень холодной. Жутко холодной. Ледяной. Все‑таки подпол — он и есть подпол. В нем должно быть холодно, чтобы продукты не испортились. Но Саша не продукт: не соленый огурец и не моченое яблоко! Она как раз наоборот может испортиться от холода. Заболеть, например, или… еще что… похуже… Вот она прямо чувствует, как заболевает… Все еще пожалеют, что не удосужились сделать крышку подпола полегче и что подземный ход заделали…

А вдруг тут крысы водятся? Или змеи? Или крысозмеи… Змеекрысы… Вон в том углу кто‑то шевелится… А на соседней бочке кто? Какая маленькая змейка… Хорошенькая… Она наверняка не кусается… Нет, это не змейка… Это ящерка. Какая красивая! Будто выточенная из прозрачного темного камня и вся в ярких золотисто‑оранжевых пятнышках! Они так и горят! А вот уже и вся ящерка в огне! Надо же, какое пламя жаркое! А ящерке хоть бы что! И что это она делает? Как красиво двигается! Будто танцует! А теперь что… Да она улыбается! И зовет за собой… Она даже имя Сашино знает… Ласково так кличет, чуть пришепетывая:

— Сашшенька… Сашша‑а‑а‑а…

Вот сейчас Саша слезет со своей бочки и…

— Саша! Сашка!! Александра!!! Слышь, чего говорю?!! Да проснись же ты немедленно!!

Саша вздрогнула, открыла глаза и в испуге отшатнулась. Вместо улыбающейся ящерки перед ней стояла ее собственная бабуля со всклокоченной седоволосой головой, встревоженным лицом и со свечкой в руках.

— Ну наконец‑то, — обрадовано воскликнула бабушка и так всплеснула руками, что свечка погасла. Но это было уже не страшно, потому что из открытой крышки подпола лился свет. — Вот скажи: зачем ты закрылась в подполье?! Что за странная затея?!

— Я… я н‑не хотела… Ты с‑сама крышку не з‑закрыла… — начала оправдываться Саша, заикаясь и стуча зубами.

— Да ты ж замерзла совсем, дуреха! — поняла бабушка. — А ну давай наверх! Сейчас баню истоплю!

Блаженно вытянувшись на банной полке, распаренная Саша спросила:

— Бабуль, а у тебя в подполе ящерицы водятся?

— Какие еще ящерицы?! — удивилась бабушка.

— Ну… такие… черненькие с золотистыми пятнышками?

— Глупости говоришь, Сашка! Нет у нас никаких ящериц! Ни черненьких, не беленьких! Я подпол в чистоте содержу! Как‑то мыши появились, так я их мигом вытравила!

— Баб, ящерицы не мыши! Они красивыми бывают!

— Вот еще: ящерицы — и красивые! Нет у меня никаких ящериц! Давай‑ка я тебя еще веничком, чтобы хворь не привязалась!

— Хватит, баб! Не привяжется! Не могу больше… жарко… Давай прохладной водой окатимся!