Дина Сабитова - Где нет зимы

— Конечно. И про то, как там все время цветет сирень, я тоже ей расскажу. И про то, какой там белый песок на берегу реки, и про то, какое там бывает теплое бабье лето — и можно идти по кленовой аллее, шурша оранжевыми листьями, и опавшая листва пахнет, и в воздухе — паутинки.

— Ты говоришь глупости. Лялька. Как это — одновременно и сирень, и бабье лето?

— Там все может быть. Хочешь — будет сирень. Хочешь — будут кленовые аллеи. Хочешь — камушки и песок на прогретом солнцем берегу.

— Лялька, ты пытаешься меня утешить?

— Нет, Шура, я просто знаю…

Если ты сделан из старого фетра, из крепдешина и кружев, то у тебя нет души. Есть только старый фетр, кружева и крепдешин, есть пуговицы и крепкие нитки. И нет души — а есть только знание о том, как все устроено.

Людям хорошо. Когда они уходят насовсем, с ними бывает именно то, во что они верят. Вот моя Шура. Она верила в свой зеленый сад — зеленый сад ее и ждал.

А мне бесполезно верить во что-то. Потому что нас — тех, кто из старого фетра, и кружева, и крепдешина, — нас ничего не ждет. И значит — я никогда больше не увижу Шуру.

Она велела мне беречь детей.

А я их не уберегла.

Я теперь одна в доме. И я не знаю, где Гуль.

Паши не было. Было четыре часа дня. Я ждала, что дети вернутся из школы домой.

И вдруг я услышала, что кто-то открывает дверь. И увидела, как в комнату заходят чужие люди. Три тетки. Они ходили по дому, как хозяева.

— Так, что туту нас? — говорила одна.

Другая что-то записывала на бумажку. Третья морщилась, оглядывая наши стены.

— Это комната мальчика, — говорила одна.

— Надо взять смену белья и одежды, больше ничего туда не надо, — громко добавляла другая.

— Нет, девочке надо еще взять игрушку, — качала головой третья.

— Куклу.

— Барби.

— Вот она!

— Господи, что они ели? На кухне шаром покати, — вздыхала одна.

— Ну, славабогуславабогуславабогу, теперь не будут голодать, — бормотала другая.

А третья совала в пакет глупую Барби, вниз головой. У Барби слетела туфелька, но тетка этого не заметила. Барби молчала. Она не умеет разговаривать по-нашему. По крайней мере, со мной она ни разу не пыталась поговорить.

— Мы тут все опечатаем! — прогремела где-то в коридоре первая тетка.

— Может, им побольше одежды-то взять? — озабоченно спросила вторая.

— Чтоб другие позавидовали? Да ну еще, лучше не рисковать.

— А что, дети у вас в приюте воруют?

— Да вы прямо не от мира сего, Анна Витальевна! — зло огрызнулась третья тетка. — И у вас воруют, и у нас воруют, давайте будем реалистами уже!

Тетки ходили, чем-то шуршали. И с каждым их словом мне становилось все страшнее.

Я поняла. Что-то случилось. Наверное, тетки узнали, что мама так и не вернулась домой.

Теперь и детей уведут куда-то. В какой-то приют… Чтобы не были одни. И не дадут им больше вернуться домой.

— …разыскать отца, — донеслось из кухни, куда ушла вторая тетка.

— Отцов! — хмыкнула тетка с пакетом. — Ты детей-то видела? Там явно разные папаши. Ищи-свищи теперь.

— Будем искать, — вздохнула первая тетка. — Но даже если найдем…

Она безнадежно махнула рукой и скомандовала:

— Ну все, заканчиваем.

Хлопнула входная дверь.

Я слышала, как тетки топчутся на крыльце, возятся с замком.

Потом все стихло.

Я сидела в кресле, где оставила меня Гуль, когда уходила сегодня утром. Сидела и смотрела на дверь.

Я очень скучаю по Шуре. По Гуль. По Паше. И даже по их маме.

Буду ждать, когда Гуль вернется. Она вернется.

Она вернется.

Вернется.

С утра шел дождь, и прогулку отменили. Вместо этого нас повели в спортзал, соревнования устроили. «Эстафета» это называется. Надо добежать до обруча, стукнуть об пол мячом посерединке, поймать мяч и быстро возвращаться на зад. Я как раз готовилась к старту, когда дверь спортзала открылась и нашу учительницу по физкультуре кто-то позвал. А когда я прибежала к нашей команде и хлопнула Аньку Портнову по ладони, передавая ей эстафету, учительница вытащила меня из шеренги. И сказала: тебя срочно вызывают к директору.

В школе стояла тишина. Только из-за закрытой двери спортзала были слышны очень приглушенные звуки ударов мячом и крики. Я спустилась на третий этаж, и стало совсем тихо.

Мне было немного страшно идти одной по школе. Я, кажется, вообще шла так — одна — первый раз. Да еще и к директору. И непонятно зачем.

А тут вдобавок из-за поворота появилась Недыбайла. И пошла по коридору ко мне. Вот сейчас спросит, куда я иду одна без разрешения, а я скажу про директора, а она мне не поверит, и…