Николай Сладков - Лесные сказки

Иду, высматриваю грибы. А уж если грибы высматриваешь, то ничего другого не видишь!

Хорошие грибы, как им и положено, надёжно прячутся, а поганки разные сами выставляются на глаза. Особенно мухоморы — кого им бояться? Грибные комарики их облетают, жуки обходят, даже слизни не подползают. И я перешагиваю.

Мухомор есть мухомор. Ему не то что муху — ему и человека недолго уморить. Вот и торчит у всех на виду: грибники не берут, звери не трогают, птицы не прикасаются.

…И вижу вдруг расклёванный мухомор!

Кто осмелился, что за глупец? Сам ведь себя отравил. Где он, бедняга, сейчас? Поди дознайся — лес молчит, никого рядом нет. А у других мухоморов караулить, так всё лето можно без толку просидеть. Жди, когда ещё такой же дурень объявится.

Тут уж как повезёт.

И повезло!

На другой же день в том же месте за кустом замелькало белое. Я выглянул из-за дерева: по земле скакала сорока. Подскочила к мухомору, склонила чёрную голову набок и… отломила кусочек. Отломила и проглотила. Отравилась, тёмная голова!

Но сорока как ни в чём не бывало взлетела на ёлку и стала чистить пёрышки. Я от удивления выставился, и она меня увидала: посыпались сверху сорочьи крики на мою голову, как шишки с ёлки! Я иду, а она за мной с дерева на дерево — и всё орёт. Я жду: вот ослабеет, вот занеможет, вот с дерева упадёт — а она орёт всё громче и оголтелей. Совсем не похожа на отравившуюся и больную. Наоборот, мухомор ей вроде бы сил добавил, на здоровье пошёл!

Может быть, так и есть: ведь даже страшный змеиный яд в малых дозах действует как лекарство. Да и не встречал я ещё сороки, которой бы жизнь надоела. Не той эта птица породы чтоб самой травиться. Она скорее всем другим в лесу жизнь отравит. Я уж давно из леса вышел а она — слышите? — всё орёт. И неизвестно когда успокоится. Такой даже мухомор на пользу.

Кошка ловит мышей, чайка ест рыбу, мухоловка — мух. Скажи, что ты ешь, и я скажу, кто ты. И слышу я голосок:

— Угадай: кто я? Я ем жуков и муравьёв!

Я подумал и твёрдо сказал:

— Дятел!

— Вот и не угадал! Ещё я ем ос и шмелей!

— Ага! Ты птица осоед!

— Не осоед! Ещё я ем гусениц и личинок.

— Гусениц и личинок любят дрозды.

— А я не дрозд! Ещё я грызу сброшенные лосями рога.

— Тогда ты, наверное, лесная мышь.

— И вовсе не мышь. Бывает я сама ем даже мышей!

— Мышей? Тогда ты, конечно, кошка.

— То мышка, то кошка! И совсем ты не угадал.

— Покажись! — крикнул я. И стал вглядываться в тёмную ель, откуда слышался голосок.

— Покажусь. Только ты признай себя побеждённым.

— Рано! — ответил я.

— Иногда я ем ящериц. А изредка рыбу.

— Может, ты цапля?

— Не цапля. Я ловлю птенцов и таскаю из птичьих гнёзд яйца.

— Похоже, что ты куница.

— Не говори мне про куницу. Куница — мой старый враг. А ем я ещё почки, орехи, семена ёлок и сосен, ягоды и грибы.

Я рассердился и крикнул:

— Скорей всего ты — свинья! Ты лопаешь всё подряд. Ты одичавшая свинья, которая сглупу забралась на ёлку!

— Сдаёшься? — спросил голосок.

Ветки качнулись, раздвинулись, и увидел я… белку!

— Запомни! — сказала она. — Кошки едят не только мышей, чайки ловят не только рыбу, мухоловки глотают не одних мух. А белки грызут не только орешки.

Вгалочниках галки живут, в синичниках — синицы. А в скворечниках, понятно, скворцы. Всё ясно и просто. Но в лесу редко бывает просто…

Знал я один скворечник, в котором жила… сосновая шишка! Она высовывалась из летка и шевелилась. Когда я подошёл к скворечнику, шишка в летке задёргалась и спряталась!

Я тоже спрятался за дерево и стал ждать. Напрасно! Лесные секреты так, походя не разгадывают. Лесные секреты прячутся за дожди и туманы, скрываются за болота и буреломы. Каждый за семью замками скрыт. И чтобы добраться, нужно терпение.

Но какое уж тут терпение, когда шишка в летке поворачивается, как живая!

Я взобрался на дерево. Скворечник по самый леток был набит сосновыми шишками! И ничего больше в нём не было. И живой шишки не оказалось: все лежат неподвижно. Я выбросил из скворечника шишки и сполз по дереву вниз.