Фрэнсис Бёрнетт - Таинственный сад

– Думаю, да, – утвердительно тряхнул головой тот. – Твой этот эксперимент должен сработать, как семена выпускают побеги, когда на них светит солнце. Если ты, Колин, не против, я предлагаю прямо сейчас и начать.

– Конечно! – обрадовался Колин.

В памяти его всплыли картины из книги о факирах, и он тут же решил рассадить всех так же, словно он сам – факир, а остальные – его ученики.

– По-моему, это дерево, – указал Колин на сливу, к стволу которой сейчас прислонился, – вполне может быть вроде храма. Мы все сейчас сядем под ним, скрестив ноги. Так будет по волшебным правилам. И еще, – смущенно добавил он, – я что-то устал. Мне хочется посидеть.

– Так не годится, – осуждающе произнес Дикен. – Нельзя начинать волшебство с того, что устал. Посидеть под деревом можно, но ты, Колин, все время должен думать только о волшебстве.

Колин смутился, покраснел и тихо ответил:

– Правильно. Я как-то забыл, что сейчас уставать не имею права. Я буду думать только о волшебстве.

Он с очень сосредоточенным видом опустился на землю под самым стволом и скрестил ноги. Остальные последовали его примеру. Как только они по-факирски расселись в кружок, их словно окутал покров тайны. Проняло даже старого Бена, и он почувствовал такую тоску, словно его завели на собрание секты. Ко всяким молитвенным сборищам старый Бен относился с большим подозрением и предпочитал на них не ходить. Но сегодня все обстояло совсем по-другому. Этот какой-то эксперимент связан со здоровьем молодого хозяина. Бен очень гордился, что его позвали на помощь, и готов был терпеть до конца.

Мэри Леннокс, в отличие от него, ничего не надо было терпеть. Глаза ее горели от счастья, и она предвкушала удивительные события. Тем более что рядом с ней сидел Дикен со своим кроликом на руках! С минуту назад рыжий мальчик уже успел совершить одно небольшое чудо. Во всяком случае, Мэри не сомневалась, что это именно он подал своим зверям тайный сигнал заклинателя. Иначе не объяснишь, почему, стоило детям рассесться по-факирски в кружок, как ворон, лисенок, бельчата и ягненок подошли к дереву и тоже сели в кружок. Колин сразу это заметил.

– Звери пришли помогать нам, – без тени сомнения произнес он.

«Какой Колин сейчас красивый! – подумала Мэри. – Он просто как жрец. И солнце на него светит совсем по-особенному!»

– Ну, начинаем! – послышался голос «жреца». – Я вот только хочу обсудить одну важную вещь. Мы будем просто призывать волшебство, как раньше договорились, или стоит еще раскачиваться взад и вперед, будто бы мы дервиши?

– Не могу я раскачиваться взад и вперед! – взмолился Бен Уэзерстафф. – У меня ревматизм!

– Вообще-то волшебство твой ревматизм тоже должно излечить, – немедленно констатировал руководитель эксперимента. – Но пока этого не случилось, мы, пожалуй, воздержимся от способа дервишей. Просто будем произносить слова нараспев.

– Петь я тоже не стану! – опять запротестовал старый Бен. – Я уже раз в жизни попробовал. Тут-то меня и выставили из церковного хора.

Никому из детей даже в голову не пришло засмеяться. Каждый из них сознавал огромную важность момента, и все трое были настроены на такой торжественный лад, что комические стороны жизни были не в силах сейчас пробиться в их души.

– Ну, тогда нараспев буду говорить один я, – нашел выход из положения Колин. – Я начинаю:

Солнце светит, солнце светит.

Это волшебство.

Цветы растут, и корни растут.

Это волшебство.

Жизнь – волшебство.

И сила – волшебство.

Волшебство во мне!

Во мне, во мне и во всех нас!

Оно – в спине Бена Уэзерстаффа.

Волшебство, волшебство!

Приди и помоги!

Мэри слушала Колина и могла бы слушать еще и еще. Песнь его представлялась ей дивной. Конечно же, ни одно волшебство не устоит перед таким и откликнется!

Бен Уэзерстафф внимал молодому хозяину в соответствии со своим восприятием мира. Почти с первых слов голос Колина слился в его ушах с гудением пчел, и садовника охватила дремота. Голова его свесилась безвольно на грудь, и явь стала мешаться с сонными грезами.

Дикен вел себя с обстоятельностью человека, знающего кое-какой толк в волшебствах. Он кивал в такт каждому слову Колина. На одной руке Дикена сидел кролик, другой он поглаживал по спине ягненка. А Уголек, потеснив одного из бельчат, устроился у хозяина на плече.

Колин все повторял и повторял нараспев то же самое. Если он и не дошел до тысячи раз, то лишь самую малость. Наконец он умолк.