Фрэнсис Бёрнетт - Таинственный сад

– Слушайте! – засмеялся Колин. – Эта птица возбуждает у меня аппетит. По-моему, нам просто необходимо пополдничать!

Мэри и Дикена не пришлось уговаривать. Как только Колин напомнил им о еде, они почувствовали ужасный голод.

– Иди в дом, Мэри, – сказал Колин. – Скажешь слугам, пусть уложат в корзину три полдника и оставят у дорожки в саду, где рододендроны растут. А потом вы с Дикеном оттуда их заберете.

Замысел Колина был встречен с большим воодушевлением, и Мэри тут же его претворила в жизнь. Не прошло и двадцати минут, как дети, расстелив на траве скатерть, наслаждались промасленными гренками и булочками. Птицы садились рядом и с интересом изучали крошки. Нату и Шеллу досталось по куску булки, а Уголек получил целую половину. Ворон вначале сосредоточенно ее разглядывал. Потом легонько потыкал клювом. Затем высказал несколько весьма пространных замечаний, после чего жадно накинулся на угощение, и оно мгновенно исчезло.

Пополдничав, дети заметили, что солнце вот-вот закатится за деревья. Дикен и Мэри засобирались домой. Когда посуда, оставшаяся после полдника, была аккуратно уложена в корзину, Колин с грустью сказал:

– Хорошо бы, если бы этот день длился всегда.

Дикен в ответ лишь развел руками. А Мэри понимающе поглядела на Дикена. Уж она-то прекрасно знала, что заставить день длиться вечно никто не может. Тут Дикену и пытаться нечего.

Колин после еды разрумянился еще больше, глаза его заблестели.

– Ну, день-то, конечно, нам не остановить, – улыбнулся он. – Зато я увидел весну. И завтра, и послезавтра снова увижу.

– И снова будешь дышать свежим воздухом, – подхватила Мэри.

– Ну да, – обстоятельно проговорил Колин. – Я увидел сегодня весну и хочу ее видеть вновь. А потом ведь настанет лето. Его тоже нужно увидеть. А перед этим я постараюсь набраться сил. Может быть, даже немного вырасту. Ты ведь говорил, Дикен, что на свежем воздухе люди гораздо быстрее растут.

– Конечно, – отозвался тот. – Если будешь дышать свежим воздухом, думаю, тебе скоро и коляска твоя не понадобится. На своих двоих не хуже нас с Мэри забегаешь, и тогда мы все втроем станем работать в саду.

– Ходить? Работать в саду? Неужели у меня выйдет? – окинул сияющим взором друзей Колин.

Дикен украдкой взглянул Колину на ноги. И Мэри, не сговариваясь с ним, сделала то же самое. Они оба вдруг вспомнили, что просто не знают, в каком состоянии у него ноги. Тем не менее Дикен с прежней уверенностью ответил:

– Конечно, выйдет. Ноги-то у тебя вроде такие же, как у всех остальных?

Мальчик и девочка замерли, с надеждой и страхом ожидая, что скажет на это Колин.

– Вообще-то такие же, – к облегчению обоих друзей произнес он. – Просто они очень худые и слабые, вот я на них вставать и боюсь.

– Тогда тебе просто надо перестать бояться, – весело сказал Дикен. – Как перестанешь, так сразу на собственных ногах и пойдешь. Я думаю, у тебя скоро получится.

А потом наступил миг, когда лучше всего помолчать. Потому что на исходе дня мир словно бы замирает, и трое друзей благоговейно внимали тишине, предваряющей вечер. Ни ветерка, ни звука, даже птицы затихли. Колин, полуприкрыв глаза, еще раз в воображении пережил все события этого дня. Животные Дикена тоже затихли. Уголек неподвижно сидел на ветке, поджав под себя одну ногу. Глаза его подернулись серой пленкой, и Мэри казалось, что он вот-вот захрапит.

– А это еще кто такой? – первым нарушил молчание Колин.

– Кто? Кто? Кого ты там увидал? – тут же вскочили на ноги Мэри и Дикен, а Уголек, проснувшись, закаркал.

– Вот там, на стене, какой-то мужчина, – дрожа от волнения, проговорил Колин.

Мэри и Дикен взглянули туда, куда он показывал пальцем. Над стеной возвышалась разъяренная голова старого Бена Уэзерстаффа. К внешней стороне стены была приставлена лестница, на которой и стоял этот почтенный джентльмен. Он просто кипел от гнева и возмущения.

– Будь у меня жена и родила бы она мне такую же дочь, как ты, уж я бы тебе задал! – яростно сотрясая кулаком, крикнул он Мэри.

Он поднялся еще на ступеньку выше, словно собираясь перелезть через стену и привести приговор в исполнение. Но Мэри смело шагнула вперед, и садовник почему-то снова застыл на месте. Правда, словоохотливости у него от этого не убавилось.

– Я с самого начала тебя сильно подозревать начал! – бушевал он. – Первый раз на тебя взглянул, и сразу ты мне не понравилась. Кислая барышня! – презрительно фыркнул садовник. – Так прямо и липла ко мне с вопросами и не в свои дела вечно совалась. Не понимаю, как я мог вообще с тобой разговаривать. Видать, это все из-за Робина.