Михаил Зощенко - Заколдованная буква

— Если хочешь, тогда иди к нему и расскажи, что вчера разыграл, — добавила Вера, появляясь на пороге.

Я вскочил с постели и сказал, что мне нужно подумать.

— Думай, — согласился Владик, а мы пойдём отнесём Лёшке орфографический словарь. Думай…

Я остался один.

Лёшу Лодкина я знал давно.

Он был известен не только в пашем классе, но и в параллельных. О нём говорили на сборах звена и отряда, па родительских собраниях и на педсовете. Я думаю, что о нём слышали и в роно.

Лёша Лодкин делал огромное количество ошибок в диктантах. Его диктанты хранились в методических кабинетах. Ему удавалось иногда сделать несколько ошибок в одном слове. Из-под его пера выходили часто слова совсем без гласных. Учителя говорили, что было бы лучше, если бы он делал ошибки на какие-нибудь определённые правила. Тогда с ними было бы легче бороться. Но, к сожалению, Лодкин совершал ошибки не на правила. Главное, Лёшка даже не верил, что сможет запомнить всё то, что нужно, и стать грамотным. Лёша считал, что только случайно может написать диктант сносно. Поэтому запятые, например, он ставил без всякого разбора. Я видел однажды, как Лодкин расставлял их в уже написанном диктанте. Он обмакнул перо и, прошептав: «Была не была!», принялся за дело.

То, что Лёшка решил во что бы то ни стало сдать переэкзаменовку, было, конечно, очень хорошо. Я отправился к Лёшке.

Мать Лодкина — она открыла мне дверь — сказала торжественно:

— Лёша занимается! — У неё был праздничный вид.

— Володя, ты уж… — Лёшка посмотрел на меня виновато и дружески. — Я сейчас с тобой разговаривать не буду и на улицу не пойду. Не обижайся, ладно? Дело, Володя, в том…

И он сказал, что должен теперь заниматься так много, как только может, потому что Анна Аркадьевна даже на отдыхе о нём не забывает и вчера звонила из Кисловодска.

— Может быть, она ещё позвонит. Я её тогда обязательно хочу порадовать, — сказал он. — Ведь она же может ещё позвонить?

— Может, — ответил я, глядя не на Лёшку, а на стену, увешанную суффиксами и приставками.

— Слушай, она сказала, что во мне уверена… — Лёшка помолчал. — Я не могу провалить переэкзаменовку! Раньше бы мог, а теперь… — Лёшка сжал кулаки. У него сильно заблестели глаза.

Я продиктовал Лёшке страничку из хрестоматии, поправил ошибки и ушёл, не сказав, что вчера разыграл его.

Через несколько дней ко мне пришли Владик и Вера, чтобы вместе ехать в Парк культуры и отдыха.

— Вы зайдёте или сразу поедем? спросил я с порога.

— Зайдём, — сказал Владик.

Они оба сели, но Владик сейчас же встал.

— Я должен сообщить тебе… — начал он.

— Сообщай, — сказал я.

— Ты не возражаешь, что я при Вере?

— Нет.

Если она тебя смущает, я её в два счёта могу выставить.

— Не надо.

— Как знаешь, — проговорил он немного разочарованно и наморщил лоб. — Одним словом. Володя, дело в том…

— Ну? — сказал я.

— …что Лодкин приуныл.

— Лёшка?.. — Я почему-то не ожидал, что Владик о нём заговорит.

— Его нельзя оставлять без присмотра! — вздохнула Вера так, словно приходилась Лодкину бабушкой и он давно уже отравлял ей спокойную старость.

— Молчи… — сказал Владик. Понимаешь, Володя, Лёшка опять стал меньше заниматься. Говорит, не осилить ему всей премудрости. Прямо старая песня… Его всё время вдохновлять надо…

— …и подгонять, — добавила Вера.

— Кто же его будет вдохновлять? — спросил я.

— Ты, — ответил Владик сразу.

— Я?..

— Ты.

— Как это?

— Так. Позвонишь, как в тот раз.

— За Анну Аркадьевну? Ну нет!

— Позвонишь! — сказал Владик внушительно. — Это будет иметь огромное воспитательное значение!

Я призадумался. В своей жизни я ещё не совершал поступков, которые имели бы огромное воспитательное значение. Пожалуй, что и поступков, которые имели бы просто воспитательное значение, пусть даже не огромное, мне тоже совершать как-то не приходилось.

Пока я припоминал свои наиболее важные поступки, Владик говорил Вере:

— Тебе необходимо держать язык за зубами. Если ты хоть кому-нибудь расскажешь то, что знаешь, это может дойти до Лодкина и…

— Для чего ты мне втолковываешь? — запричитала Вера громко, но не очень обиженно. — Что я, трепаться собираюсь, да?

— Да, — ответил Владик. — Когда у тебя чешется язык, я это замечаю по твоим глазам. Но знай: если Лёшка узнает, он провалит переэкзаменовку и останется на второй год. И тогда, — Владик произнёс это с расстановкой, — весь наш класс… вся школа… весь район…