Михаил Зощенко - Заколдованная буква

— Сам тяни! Она брыкается.

Кошка действительно сильно взбрыкнула. Тоська выпустил её, и она спрыгнула со стола. Но удрать не успела: Федот её поймал и опять уложил на бумагу.

— Ой, хвост! — сказал Тоська.

— Что — хвост?

— Не поместится.

Федот прикинул длину хвоста:

— Да, не поместится. Нужно ещё бумаги подложить, а потом подклеить.

Подложили ещё бумаги.

— А усы ты тоже будешь обводить?

— Нет. Сам нарисую.

— Шесть усов, — посчитал Тоська. — С каждой стороны шесть.

Кошка ворочалась, корябала бумагу и наконец вырвалась и убежала на кухню.

— Изловить? — спросил Тоська.

— Не надо. Уже всё обвёл.

Тоська поглядел на рисунок:

— Ну и ну!.. Колбаса какая-то с рогами.

— Поговори у меня! — строго сказал Федот. Он и сам не очень был доволен рисунком. «Но ничего, — утешил он себя, — раскрашу в рыжую полоску, и все поймут, что кошка».

И Федот взялся за краски и кисти.

…Вечером, когда Федот уже спал, под его кроватью лежал и сушился рыжий рисунок, а на рыжем рисунке спала кошка.

Ребята играли втроём — Вася, Коська и соседский мальчик Никита. В пылу игры старший из ребят, Вася, неожиданно вспомнил, что должен отвести Коську в парикмахерскую. Коська сильно зарос.

Перед уходом на работу мама строго наказала: если Коська и сегодня останется кудлатым, то ему не позволят носить чёлку и снова остригут наголо.

Ребята заперли на ключ комнату и побежали в детскую парикмахерскую. Она была напротив.

В дверях парикмахерской уже висела надпись: «Закрыто».

Вася всё же открыл дверь, и ребята вошли. Высокий сутулый швейцар подметал пол. Вася подошёл к швейцару поближе и спросил:

— Скажите, можно ещё подстричься?

Швейцар набрал из кружки в рот воду, побрызгал пол и тогда ответил:

— А я думал, ты грамотный.

— Я грамотный, — с обидой ответил Вася.

— А для грамотных на дверях указано, можно ещё стричься или нет. Завтра приходите, завтра!

Опечаленные, ребята вышли на улицу.

— Пойдёмте, — сказал Вася. — Я знаю ещё одну парикмахерскую.

Но эта парикмахерская была не для детей, а для взрослых.

— Ребят обслуживаем только по утрам, — ответили здесь.

Ну что теперь, Коська, с тобой делать? — вздохнул

Вася, когда ребята снова оказались на улице.

— Мама сказала, что больше откладывать не будет, а стричься негде.

Притихшие и грустные возвращались они домой. Неожиданно Никита воскликнул:

— Чур, я придумал! Чур, я!

— Чего ты придумал? — спросил Вася.

— А вот и придумал!

— Ну, чего?

— Сами стричь давайте!

— Сами… — призадумался было Вася. А правда, давайте!

Дома ребята устроили всё как в настоящей парикмахерской. На стол поставили зеркало, папин прибор для бритья, собрали и разложили все гребешки и ножницы, какие были в доме.

— Ну, садись, — важно сказал наконец Вася, выбирая самый большой гребешок и самые большие ножницы.

Коська уселся на скамейку.

— Не дрыгайся и не ёрзай. — Вася повязал Коське на грудь полотенце.

— А? — сказал Коська и тут же вытянул шею и скорчил в зеркало гримасу.

— Я же сказал тебе — не ёрзай!

— А я и не ёрзаю!

Вася дал гребешок держать Никите — чтобы гребешок был наготове, — а сам взял в обе руки ножницы, пощёлкал ими в воздухе и, хмурясь, обошёл вокруг Коськи, примеряясь, откуда начать.

Коська снова закрутил головой.

— Ты опять? — строго сказал Вася.

— А чего Никита мне рога подставляет!

— Ладно, сиди! — И Вася, нагнув Коське голову, прицелился и вырезал на затылке первый клок волос. Потом ещё один.

— Ой, больно! — пожаловался Коська, — Ножницы не дёргай!

Вася взглянул на ножницы и ещё пощёлкал ими в воздухе. Потом подул на них.

— Не выдумывай! — И продолжал срезать волосы.

Затылок Коськи покрылся сплошными выстригами. Вася стал подравнивать. Вышло ещё хуже. Вася попробовал причесать, но волосы упрямо ерошились — одни длинные, другие короткие.

Никита ткнул пальцем в Коськину макушку:

— Вася, вот смехота! Завитушка!

Коська спросил:

— Какая завитушка?

— И у тебя такая есть, — сказал Вася Никите.

— Где у него? — И Коська слез со скамейки.

Принялись разглядывать Никитину голову.

Наконец Коська опять взобрался на табуретку.

— Лучше я сначала тебе спереди подрежу, — сказал Вася.

Пока он резал, Коська, подняв глаза, следил за ножницами.