Алексей Мусатов - Мамаев омут. Повести и рассказы

— Кто тут? — испуганным шёпотом спросил Алёша и, не дождавшись ответа, хотел было податься обратно, но, вспомнив о драконе, не стал этого делать. — Кто это? — снова спросил Алёша, стоя на четвереньках.

Не получив ответа, он решил, что в бочке лежит собака. Ну что ж, мелькнуло в Алёшиной голове, лучше собака, чем дракон, тем более что эта собака, наверно, добрая, если она до сих пор не куснула его. Алёша начал осторожно залезать в бочку, но неожиданно вздрогнул и остановился. «Собака» заговорила дрожащим голосом:

— А ты кто?

— Окуньков я! А ты?

«Собака» некоторое время помолчала, а потом ответила голосом Вани Сорокина:

— А тебе… какое дело?

Оба мальчика очень обрадовались друг другу, но каждый из них старался не показать этого.

— Тебе чего здесь надо? — недовольно спросил Ваня.

— А тебе? — в тон ему ответил Алёша.

— Это моё дело… Может, я люблю спать в бочках…

— А может, и я люблю…

— Так занимай другую бочку. Чего ко мне забрался!

— Тихо ты! — зашипел Алёша.

Мальчики замолчали и прислушались к какому-то неясному шуму.

— Там кто-то бродит, — зашептал Алёша.

— Ага, испугался! — обрадовался Ваня. — Эх ты, трус! Вылезай отсюда! Это моя бочка!

— А ты её покупал? — возразил Алёша. — И не толкайся локтем!

— А ты не лезь своим носом в моё ухо!

— Очень мне нужно твоё ухо! — фыркнул Алёша и хотел ещё что-то добавить, но в это время в носу у него сильно защекотало, и он так чихнул, что бочка вздрогнула и скатилась с бугорка в низину.

Мальчишки невольно прижались друг к другу.

— Слышишь, там кто-то есть, — вновь шепнул Алёша, когда бочка остановилась, и, схватив лежавшую неподалёку круглую крышку, изнутри прикрыл ею отверстие бочки.

Над головами ребят раздались голоса. Один из них принадлежал Андрею, другой, старческий, скрипучий, — сторожу.

— Ну что ж, раз Василий Прохорыч дал такое распоряжение, тогда берите, — говорил Михей. — Под расписку, конечно… Тут их у меня на счету двадцать девять бочек имеется…

— Вот и неправильно, — шепнул Ваня, — тридцать две… Я сам считал.

— Верно! И я считал, — согласился Алёша.

— Из них пять бочек с капустой, — продолжал Михей, — Выходит, двадцать четыре штуки можете забирать.

— Спасибо, Михей Силыч, — поблагодарил Андрей. — Завтра же с ребятами мы их перекатим в поле, поближе к сусликам.

— А зачем их перекатывать? — как бы про себя вновь зашептал Ваня. — Мой тятька на грузовике их обещал перевезти.

— Уж и обещал! — зашептал Алёша. — Как бы не так!

— Да ну тебя! — вскипел Ваня.

Между тем, исчерпав разговор, сторож всё ещё не отпускал Андрея. Он попросил у него папироску.

— Не курю, Михей Силыч.

— Ну что ж, на нет и суда нет. Конечно, может, оно и вредно, как доктора говорят. А я вот курю… Подымлю своим самосадом, мне словно и дышать легче. — И старик, пригласив Андрея присесть на бочку, скрутил козью ножку и чиркнул спичкой.

«Вот он какой, драконий глаз! — про себя улыбнулся Алёша. — А я-то испугался!»

— Значит, сусликов будете истреблять, — рассуждал словоохотливый Михей. — И водой, и дымом, и капканами? Так сказать, всеми видами оружия. Правильное дело… Можно сказать, народное. Давно пора этих нахлебников с наших полей выгнать… А ребятишки, значит, слушаются вас… уважают. И как вы их только к рукам прибрали? Народ они бедовый, озорной, особливо Мишка… Меня-то они, конечно, побаиваются… Я человек строгий, беспорядков не люблю…

Услышав такое безудержное хвастовство, Ваня с Алёшей зашептались и даже фыркнули.

— Что это? — прислушался Андрей.

Но ребята в бочке опять затаились.

— Это, видно, капуста шипит под нами, — принялся объяснять Михей. — По-научному сказать, брожение происходит. Прошлогодняя капуста, вот в ней всякие там ми… ми… микроор-га-низмы и играют. Толкутся себе и толкутся. Иной раз до того дотолкутся, что только держись… Днище вышибают! — Старик умолк и подозрительно поглядел на бочку. — Как она сюда попала? Если бочка с капустой, так ей вон где быть полагается, под навесом. Ну-ка, милок, помоги-ка мне. Эх, люди, люди! Общественное добро не берегут.

Дед Михей вместе с Андреем принялись толкать бочку к навесу.

— Стойте! Не надо! — донеслись из бочки приглушённые голоса. — Мы не капуста…

— Чур меня, чур! — замахал руками испуганный дед Михей. — Вот так капустный дух! Вот так ми… ми… — В этот раз он так и не выговорил мудрёного слова и, подобрав полы своего брезентового плаща, пустился наутёк.