Виктор Алексеев - Последний бобр (сборник)

Кома ощупал его лапками, прослушал антеннами и понял, что явился на свет здоровый фуражир.

К вечеру появился еще один. Когда Кома вернулся от царицы, то увидел Большеголового, хлопотливо вертящегося возле муравья размером в полкокона — родился карлик, но и это уже значительная помощь.

Кома скрестил антенны с Большеголовым и просигналил свое одобрение, потом усы коснулись огромной головы и туловища, будто поглаживая, и гигант получил высшее поощрение, которое мог заслужить молодой муравей.

Как только выбрались из муравейника, свет и тепло раннего солнца ослепили, опьянили Большеголового. Он закачался на своих крепких лапках, но Кома не дал ему расслабиться, вовремя поддержал, обволок успокоительными сигналами, вливая новые силы. Очумелый и дрожащий от непривычного тепла, гигант какое-то время не двигался, только покачивался на месте, но вдруг все разом прошло, и он твердо зашагал за своим учителем.

Они вышли из муравейника, но со стороны запасного хода, и поднялись наверх туда, где раньше находился купол, а ныне зияла огромная яма с осевшим и прогнившим строительным материалом.

Кома шел впереди, внимательно рассматривая разрушенное жилище, а усы его то и дело вскидывались вверх, выражая глубокую печаль и озабоченность. Для того чтобы быстро восстановить купол, нужно, как минимум, несколько десятков рабочих, а где их возьмешь. Только через месяц Кома ожидал ощутимую помощь — прибавится несколько жильцов, если царица будет регулярно поставлять яйца, и только тогда можно взяться за восстановление купола. Но когда он по сантиметру обследовал всю яму, стало ясно, что укрывать ее надо срочно, иначе верхняя часть осядет и еще больше разрушится.

Они спустились вниз, и Кома вывел Большеголового на дорогу, когда-то чистую и прямую, а ныне запущенную, и подал сигнал, чтобы тот внимательно запомнил свой путь. У каждого поворота вожак останавливался, кружился, оставляя едкий запах муравьиной кислоты. Так засекались вехи, по которым безошибочно находился обратный путь. То же самое проделывал и Большеголовый.

Прежде чем взобраться на дерево, Кома приложил антенны к стволу, чтобы определить, не долбит ли его страшный враг муравьев — дятел. В обширной памяти Комы, заложенной, как в кассету магнитофона, существо, стучащее определенным способом по дереву, считалось одним из опаснейших врагов муравьев. Так записано в Великом Законе Инстинкта. Это существо уничтожало муравьев на дереве, но самое страшное, когда осенью оно нападало на муравейник. Проделывая сбоку огромную дыру, дятел разрушал строение и выклевывал ее обитателей, особенно яйца и куколки.

Сейчас было тихо. Вожак ловко побежал по стволу к листьям, где табунами паслась тля, и опять пришел в возбуждение. Его антенны обнаружили свежий запах чужаков.

Скрестив усы с Большеголовым, Кома стал объяснять ему, что теперь тот обязан охранять, беречь это стадо. Легкими прикосновениями усов и лапок показал, как доить тлю и как легче слизывать молоко, не задевая брюшко жвалами.

Делал он это потому, что знал — через сутки или двое челюсти у Большеголового потеряют гибкость и станут крепче кости. Его воспитанник приобретет грозное оружие, но потеряет способность самостоятельно питаться — кормить его должны будут другие муравьи. Вот почему Кома привел Большеголового к стаду; он знал, что по Великому Закону Инстинкта этот муравей станет воином, а следовательно, и первой надеждой на выживание растущей колонии.

Кома вошел в покои и в знак покорности вытянул усы, слегка прикасаясь ими к ногам царицы. Она мгновенно обернулась, и Кома принял сильный раздражающий поток сигналов разной длины и сложности, который складывался в четкие понятия. Он даже не шелохнулся, перечить царице не следовало.

— А, это опять ты, Кома? Сколько раз я тебе говорила, чтобы ко мне ходил не ты, а мой постоянный раб. Куда вы его дели? Ему же категорически запрещается удаляться далеко от моих покоев. Отвечай, выродок.

— Я уже сообщал, — передал Кома, — Сизы нет. Он погиб во время нашествия наших врагов.

Кома ежедневно, по нескольку раз, принимал эти сигналы-оскорбления. Он уже перестал обращать на них внимание, потому что понял, что не только память, но и самую главную способность — регулировать рождение — потеряла царица.

Еще до нашествия красных муравьев Сиза — этот раб, первый кормилец царицы, в лабиринте муравейника повстречал юркого жучка, который самовольно поселился в колонии. Его терпели, хотя знали, что он занимается разбоем. На языке муравьев имя жука звучало как предупреждение: «Фу-а!» То есть «пьяная вода».