Януш Корчак - Матиуш на необитаемом острове

— Но ты первый здесь сел.

— Я могу подвинуться. Они долго сидели молча.

Грустный король достал из кармана горсть орехов и протянул Матиушу. Матиуш взял. Он стал грызть орехи, бросая скорлупу в море. Ему приятно было смотреть, как скорлупка, немного покружившись у берега, исчезала бесследно в белой пене набегавшей волны.

— Где ты живешь, Матиуш?

— Первую ночь я провел под миртовым деревом, вторую — под столом в зале заседаний.

— Хочешь еще орехов?

Матиуш сказал:

— Благодарю.

— Короли живут в отеле, а я нанял маленькую каморку в рыбацкой хижине. Там две кровати. И очень чисто.

Матиуш усмехнулся, ему вспомнилась тюрьма с ее пауками и клопами.

— Я ничего не мог сделать, — сказал грустный король как бы про себя. — Мне не разрешили даже отказаться от престола и уехать на необитаемый остров.

— Я слышал об этом, — сказал Матиуш.

— Ты очень похудел, Матиуш. Ничего удивительного, что тебя не могли узнать. Тебе было очень плохо все это время?

Матиуш взглянул грустному королю прямо в глаза.

— Король, — сказал он, — как я убежал, что делал и как явился сюда, это тайна. Это тайна не только моя, но и тех добрых или глупых людей, которые знали, или не знали, что помогают королю-скитальцу. Я не скажу тебе об этом, не хочу, чтобы у них были неприятности. Я теперь уже никому, никому не верю, даже тебе.

Грустный король не ответил; он взял скрипку и начал играть, а из глаз его текли слезы.

А теперь послушайте, как оказался Матиуш на Фуфайке и почему он хочет ехать на необитаемый остров. Смогу ли все рассказать вам, как было, не знаю. Потому что через двенадцать лет сто знаменитейших профессоров спорили на страницах газет, как все происходило. И каждый из них иначе описал, как убежал Матиуш. Я выбрал рассказ самый интересный, подумав, что не все ли равно, как на самом деле убежал Матиуш?

Итак, через неделю Матиуш признался одному из мальчиков, что он король. Тот сначала не хотел верить, но в конце концов поверил. И вот, когда детей повели на прогулку, на углу одной из улиц они прочитали, что за поимку Матиуша можно получить пять миллионов. И они решили его выдать. Но в это самое время по улице проезжала в экипаже Клю-Клю, которую уже выпустили из тюрьмы. Она узнала Матиуша. И вот Клю-Клю объявляет, что желает посетить приют, чтобы, вернувшись на родину, открыть там такой же для черных детей. Клю-Клю купила пять фунтов конфет, написала Матиушу записку, чтобы терпеливо ждал ее, что она по-прежнему ему верна и поможет возвратить престол, что она поедет к тем неграм, которые объявили белым королям войну, и, когда в приюте начала раздавать конфеты, незаметно сунула записку в руку Матиуша. А Матиуш, случайно услышав разговор, что мальчики хотят его выдать, решил убежать к той старой женщине, которая поила его молоком, когда они ловили волка, убежавшего из зоологического сада. Вместо нее Матиуш застал ее сына, который приехал из далеких стран, чтобы взять мать к себе. Он не узнал Матиуша, а так как Матиуш прокрался очень тихо, он подумал, что это вор, схватил его за шиворот и вытолкнул из дома. Но в воротах встретилась Матиушу сама хозяйка, он бросился к ней на глазах у удивленного сына, она сразу узнала Матиуша, и все объяснилось. Они повели его в дом.

А жена колбасника обо всем сообщила в полицию, так мол и так: Матиуш жил у них, украл сардельки и колбасу и сбежал. Но в полиции ей не поверили, потому что туда приходила масса людей, уверяющих, что они видели Матиуша, всем хотелось получить пять миллионов. И только когда пришло письмо от мальчиков из приюта, что Матиуш был там некоторое время, и снова было упомянуто о сардельках, поняли, что это правда. Префект полиции перепугался (ведь он уверял, что Матиуша в столице нет) — и только и делал, что устраивал одну облаву за другой.

Матиуш понял, что дело плохо, и написал Клю-Клю: он должен ехать вместе с ней. Но как это устроить? И Клю-Клю решила — она отравит свою собаку и ночью зароет ее, а всем объявит, что хочет взять с собою на родину чучело любимой собаки. Столяр сделал ящик. А потом сын старой женщины, у которой скрывался Матиуш, явившись якобы для того, чтобы содрать с собаки шкуру, принес в мешке Матиуша. Матиуша положили в ящик. Так, под видом чучела собаки, он был внесен в вагон.

Сколько вытерпел Матиуш, трудно рассказать. Ведь он был гордый. Когда Клю-Клю ехала в клетке с обезьянами, она была еще дикаркой, и ей совсем не было стыдно, ей было только тесно. Наконец, Клю-Клю ехала в клетке, а не в мешке, и как живая обезьянка, а не как дохлый пес, Клю-Клю была всего только дочерью короля, а он сам король. Если рассказать это, как будто и ничего, но попробуй это пережить.