Целестина Клячко - На поиски исчезнувшего племени

Что-то побежало по моей ноге. «Главное — не пугаться, — подбадривал я сам себя. — Это просто полевые мыши или ящерицы. Змей ведь здесь нет. Надо идти вперёд — куда-нибудь же я выйду!»

Но боль становилась всё сильнее. Я остановился, чтобы передохнуть, и вдруг направо вдалеке увидел движущийся свет. «Машина! — сообразил я. — Свет от фар. Значит, там дорога. Всё в порядке, только бы добраться до неё…» Но на ногу я ступить уже не мог. Тогда я сжал зубы и решил: «Плевать мне на всех полевых мышей и ящериц. Главное, что я нашёл селище!» — И я лёг на траву и пополз, волоча за собой лопату. Она мне здорово мешала, но я её ведь не мог бросить! Пополз я вправо, туда, где увидел свет… И вдруг мне очень захотелось увидеть маму, папу и вообще нашу комнату… Наконец я выполз на дорогу…

Тут силы меня оставили, и я несколько минут лежал не двигаясь. Потом уселся на краю дороги, проверил в кармане, не потерял ли записную книжку со снятым планом. Потом достал носовой платок, туго перетянул у щиколотки ногу и стал ждать. «Ведь должен когда-нибудь кто-нибудь по ней проехать», — решил я. Тучи стали рассеиваться. На тёмном небе высыпали яркие звёзды, и по ним я понял, что пошёл в противоположную сторону от лагеря…

Селище оказалось славянским. Заложили ещё два шурфа и раскопали половину глиняного кувшина, несколько черепков. Всё это со славянским рисунком. И шиферное пряслице…

Лёва, красный от волнения, сидел рядом с Мультиком на траве и не отрываясь смотрел на раскопки.

— Селище тоже будем в будущем году копать! Сейчас нам здесь больше ничего не придётся сделать. Вот Алчедарское городище будем ещё не один год раскапывать. Там ведь мы положили только начало. И город тиверцев нас ждёт! — делились мыслями торжествующие Гэбэ и Ростислав.

Павел и Юра от души поздравляли Лёву.

— Ну, Лёвка, с тебя причитается! Как в Москву приедем, поведёшь нас в театры! — смеялись ребята, обнимая его.

— Да уж! А на будущий год дирекция раскошеливайся! Не такую экспедицию закатим! — улыбался Александр Степанович.

В лагере нас ждал накрытый на ящиках стол и вкуснейший ужин. Володя уж постарался по такому поводу! Он молча накладывал в миски порции и наливал в кружки чай.

Наступил день отъезда — день отъезда из нашего любимого Алчедара.

Мы с Лёвой и Мультиком возвращались в Москву, Остальные уезжали снова в разведку.

Свёрнуты наши палатки. Заколочены ящики. Всё погружено на машину. Посреди опустевшей полянки печально чернели обгорелые кирпичи да кучки золы между ними.

Вчера у прощального костра сидели далеко за полночь, были сказаны последние хорошие слова, спеты последние песни.

К Лёве пришли прощаться Яша и Соня. Они часто навещали нас. И на этот раз принесли Лёве в самодельной клетке пушистую молоденькую соню. К их большому удивлению, Лёва тут же открыл дверцу клетки. Соня секунду посидела в раздумье, как бы не веря, что перед нею снова свобода, потом выскочила на траву, буквально вихрем пронеслась по полянке и исчезла на ближайшем дереве.

Мультик изумлённо смотрел ей вслед.

— Ну каково ей будет в московской квартире после кодр, ребята? — объяснил он стоявшим молча Яше и Соне. — Я и сам-то буду чувствовать себя первое время, как в клетке, — смеялся он, обнимая ребят.

На прощание они обменялись адресами, обещали писать друг другу.

— Я обязательно пришлю тебе мои марки, — сказал Лёва Яше. — Теперь я собираю спичечные этикетки.

Володя подарил Лёве тросточку, мастерски им вырезанную из дерева. Среди сложного рисунка там была надпись: «Лёвке — настоящему парню!» И Лёва с гордостью её нам демонстрировал.

Сейчас мы все, одетые по-дорожному, стоим у нашей машины. Один Мультик, боясь, чтобы его не забыли, путается у всех под ногами, старается обратить на себя внимание. Потом просто садится на мои ноги.

Александр Степанович в последний раз проверяет своих «коней». После последнего путешествия поисков Лёвы по ночной степи и пескам — он трое суток, почти не вылезая, пролежал под машиной, ругая на этот раз не только молдавские дороги и начальника московского гаража, но и, главным образом, Володю.