Целестина Клячко - На поиски исчезнувшего племени

В ту же секунду Мультик прыгнул в раскоп, схватил один из пальцев и мгновенно выпрыгнул с ним наверх. Я, конечно, за ним.

— Мультик, назад! Отдай сейчас же! — громко кричала я.

Но мой послушный пёс на этот раз не обратил на меня никакого внимания. Он убежал под куст и с азартом, рыча от удовольствия, стал зарывать палец в землю. Я выхватила его, щёлкнула с досадой Мультика по уху и строго приказала:

— Сидеть! Не двигаться! — и принялась приставлять обратно к руке отвалившиеся пальцы.

Мультик с обиженным видом снова уселся на краю раскопа.

Вдруг я с ужасом услышала голоса возвращающихся Гэбэ и Ростислава. В спешке приставила я два недостающих пальца и почувствовала, что Мультик снова прыгнул в раскоп. Я мгновенно обернулась и увидела, как он схватил большую берцовую кость и молниеносно выпрыгнул с ней наверх.

Я в отчаянии бросилась за ним.

Когда я поднялась наверх, то ноги мои приросли к земле.

Мультик с костью в зубах уже мчался навстречу Гэбэ и Ростиславу. Добежав до них, он бросил кость к ногам начальства и стал громко лаять: просил, чтобы с ним поиграли в «палочку».

Гэбэ нагнулся, поднял кость и несколько секунд молча смотрел на неё. Ростислав пригнулся и тоже уставился на кость.

— Что это значит?! — закричал он, не веря своим глазам. — Это кость человека!

Гэбэ ничего не ответил и с костью в руке подошёл к раскопу.

Несколько секунд он молча смотрел на скелет, потом обратился ко мне ледяным тоном, глядя поверх меня:

— Во-первых, кто вас просил устраивать скелету баню? Во-вторых, вам не мешало бы уже знать, где у человека находится указательный, а где безымянный палец…

Ростислав не находил слов. Если бы он мог убить меня взглядом, он бы с удовольствием это сделал.

Я почувствовала, как краска залила мои щёки.

— Георгий Борисович, я ведь хотела, чтобы скелет лучше получился на фото. И я нечаянно упала на него… А услыхав ваши голоса, в спешке перепутала пальцы! — пыталась я оправдаться.

Мультик как сумасшедший прыгал вокруг Гэбэ и пытался выхватить у него кость.

Гэбэ, не отвечая мне, спустился в раскоп, первым делом выбросил оттуда мочалку, затем переставил скелету пальцы и уложил на место кость. Выбравшись наверх, он отряхнул со штанов налипшую землю, протёр о траву руки и тем же ледяным тоном продолжал:

— Я попрошу вас впредь точнее выполнять наши распоряжения. А сейчас сделать указанные мною снимки и вернуться в лагерь. Если не ошибаюсь, вы сегодня дежурите. За вас готовит обед Александр Степанович. Тебя я попрошу, — уже другим тоном обратился он к Ростиславу, — остаться здесь и проследить, чтобы Валентина Львовна при своей любви к оригинальным снимкам не переставила скелету голову. А эта милая собачка нашла бы для своих игр менее нужные для археологии предметы…

Я сделала снимок под уничтожающим взглядом продолжавшего хранить молчание Ростислава, позвала Мультика, невинно сидевшего на краю раскопа, и пошла с ним в лагерь. Нас встретил дружный смех ребят.

Это событие послужило поводом для веселья на все ближайшие дни…

В Екимауцах колхозники, узнав о цели нашего приезда, радушно предложили нам остановиться у них в домах. Мы с удовольствием приняли это предложение. Но не все.

Павел, Юра и Володя стали просить разрешения у Гэбэ поставить палатки на опушке леса, недалеко от городища.

— Мы не сможем спать в доме. Мы так привыкли спать на свежем воздухе! — убеждали они его. — Вы все ещё сами к нам на костёр будете приходить…

Георгий Борисович разрешил.

Тогда и Лёва загорелся:

— И я с ними буду, мы поместимся!

— Ты будешь со мной и Ростиславом, — тоном, не допускающим возражения, ответил Гэбэ.

Они втроём остановились в доме пожилого молдаванина.

Меня с Мультиком пригласила молодая, вся бронзовая от загара женщина с большим узлом блестящих чёрных волос на затылке.

Александр Степанович, как всегда, остался в машине.

— Меня зовут Анной, — сказала моя хозяйка, с трудом выговаривая русские слова. — Вам скучно не будет: у меня две дочки, и ему товарка найдётся, — засмеялась она, указывая на Мультика…

Мы переступили порог большой светлой комнаты. На окнах были спущены весёлые ситцевые занавески. В углу на столике стоял большой радиоприёмник. Почти половину комнаты занимала огромная печь, вернее, лежанка. Она была свежевыбелена и покрыта яркими домоткаными коврами и плахтами. Как я узнала позднее, зимой на этой жарко натопленной печи помещалась вся семья. Сейчас на коврах на расстеленном пёстром одеяльце спала маленькая пухлая девочка с белыми кудряшками. А на полу возле лежанки сидела рыжая собачонка с острой мордочкой.