Нисон Ходза - Путешествие без карты

Час прошёл, а жандарм только за вторую полку принялся. А полок-то — целых шесть! На второй полке на английском языке книга оказалась. Поди знай, о чём она! А всё равно листать приходится: нет ли чего между страницами.

Ленин и Крупская сидят за столом, смотрят, как жандарм приближается к нижней полке.

Осилил полицейский три полки, сел на стул передохнуть, рукавом пот со лба вытирает. Посидел минуту-другую, отдохнул, стал дальше возиться с книгами. А на четвёртой полке опять книги с таблицами. И совсем непонятные. Про какие-то рынки, мануфактуру, кооперацию, реализацию. Просто голова разламывается от таких слов. Главное, неизвестно: дозволены такие слова или не дозволены.

Пока дошёл до предпоследней полки, совсем осоловел полицейский, даже воротник расстегнул, чтобы дышалось легче. Вытянул с полки тоненькую книжку, раскрыл и оживился: сразу обнаружил рукописный листок. Главное, листок-то написан самим Лениным. Почерк Ленина жандарм уже знал. «Наверняка что-то запрещённое! Тут-то я разберусь что к чему», — подумал довольный жандарм.

Он разгладил листок и прочёл: «Кричный способ выделки железа всё прочнее держится на уральских заводах, тогда как в других частях России он уже вполне вытесняется пудлингованием». Жандарма бросило в жар. Он читал и перечитывал записку Ленина и ничего не понимал. О чём записка? Про политику, про царя ничего нет, но слова какие-то подозрительные: «кричный способ», «пудлингование». Что с такой запиской делать? Забрать с собой, чтобы начальство разобралось? Но говорят, этот ссыльный все законы знает! Отберёшь записку, а он жалобу в Петербург настрочит: на каком основании произвели изъятие. Требую вернуть, а виновного наказать! Нет! Лучше с ним не связываться. Он вложил записку в книгу и обессиленный снова опустился на стул.

— А там что за книги? — спросил он, глядя с тоской на нижнюю полку.

— Там только мои учебники, — поспешно ответила Надежда Константиновна.

— Учебники? — удивился жандарм. — Вы что, учиться сюда приехали?

— Я же учительница, — объяснила Надежда Константиновна. — Хотела учить здесь деревенских ребятишек, а полиция запрещает. Так и стоят на полке без дела учебники.

— Правильно, что запрещают! — важно сказал жандарм. — За вами глаз да глаз нужен. Научите ребят разным вольностям.

— Скоро ты кончишь копаться? — послышался из соседней комнаты недовольный голос второго жандарма. Он там перечитывал письма к Ленину. — Через час темно станет, а нам ещё подпол и чердак обыскать надо. Ночью, что ли, шуровать станем?

— Ладно, ладно, иду! — отозвался коротконогий полицейский и поднялся со стула.

— Учебники нас не касаются, — сказал он и отправился обыскивать чердак.

В сумерки обыск кончился. Жандармы ушли ни с чем.

— Какое счастье, что обыск начался не с нижней полки, — облегчённо вздохнула Надежда Константиновна.

— Я для того и стул ему подсунул, — сказал довольный Владимир Ильич. — Рассчитал, что он умается, пока дойдёт до конца. Удачно получилось. А сейчас придётся и нам потрудиться. Перепрятать нелегальщину так, чтобы впредь не бояться никаких обысков.

Они вышли из магазина детских игрушек. Ольга Ивановна держала в руках большую длинную коробку, перевязанную розовой лентой, у Ленина под мышкой была зажата квадратная коробка, перевязанная тонким цветным шпагатом. Ленин спросил:

— В Мюнхене вы впервые?

— Впервые, Владимир Ильич. Стыдно сказать, вчера заблудилась.

— Надо иметь план города. Обязательно. План избавляет вас от необходимости обращаться к прохожим.

— Теперь уже не стоит: завтра уезжаю. Пройдёт три дня — и я в Питере!

Ленин вздохнул:

— Завидую вам, товарищ Ольга. Но ничего не поделаешь. Издавать революционную газету в России пока что невозможно — накроет полиция. Приходится действовать на чужбине. Но имейте в виду, немецкая полиция тоже следит за русскими революционерами.

— Об этом мне говорили.

— Значит, вы уезжаете завтра вечером? Времени осталось в обрез. Приходите к нам сегодня не позже шести: надо успеть всё упаковать и заклеить. Аккуратнейшим образом! Надежда Константиновна поможет. У неё такие вещи получаются удивительно ловко…

— Приду ровно в шесть…

— Ещё раз напоминаю: если в Питере у студента в руках будет зелёный платок, значит поблизости шпик. Тогда студент к вам не подойдёт. Запомнили?