Станислав Востоков - Боцман Штормтрап

Тут испугался я, честно говоря, за корабль. Он и так-то еле на плаву держится. А слона заведут, поди, прямо тут же кораблик на дно и отправится. Не отходя далеко от причала. А для корабля такая погибель — позор. Другое дело на рифы сесть. Или на доккербанку. Ну, в Бермудский треугольник попасть, на худой конец. Чтобы пойти ко дну с честью, с гордо поднятым флагом. А в порту… тут флага лучше в таком случае не поднимать. Утонуть, в порту с поднятым флагом? Смешно-с.

Пока они слона грузили я помощнику значение слова «порт» объяснил. Вы, может быть, молодой человек, тоже не в курсе? Тогда послушайте, небезынтересно это. Чем чалится корабль к пирсу? Может, думаете, носом? Или, там, кормой, чтобы легче отплывать было? Напрасно! Бортом он чалится. А чтоб он его, борт, то есть, не помял. На пирсе специальные приспособления вывешивают, которые «кранты» называются. А когда корабль причалит, портовые специальные веревки, которыми судно, чтоб не уплыло, к берегу крепят, привяжут понадежнее, то кричат: «Ну все! Кранты вам!» — причалили то есть. И вот, оттого что корабль эдаким манером чалится, то место берега к которому он пристает — портом и зовут. Почему «портом», понятно, оно ведь звучит мягче. Из опасений, чтобы судно не помялось, так сказать.

И вот, гляжу, завели слона — ничего. Держится «Глубокий вдох». С усилием, но держится. Ну, думаю, коли слона выдержал, то и еще двух некрупных пассажиров осилит. И пошли мы с Балластом по канату на корму. Чего людям мешать — по трапу входить? Под ногами путаться? Там и так народу полно. Мы и по канату можем. Да и, кроме того, не пассажирское это судно, билетов не спрашивают. Так что, не «зайцами» едем. А хоть бы и «зайцами», так тут у них такой набор животных, что двух косых никто бы и не заметил. Наоборот, для полного набора даже неплохо. Ну, забрались в рулоны каната, чтобы команде не мешать. И Балласт, смотрю, ничего так стал, поживее. Крутит головой, озирается. Все руками трогает. В общем, идет воспитание вперед семимильными шагами. А как же! Полез в будку какую-то на манер телефонной, да как там какую-то веревку дернет! Над пирсом тут же мощный гудок раздался. Балласт перепугался страшно, вылетел из будки-то, под рюкзак забился и дрожит вместе с ним. А свисток все шумит себе. Гляжу у трапа «Глубокого вдоха» тихая паника назревает. Люди суетятся, слона вверх подталкивают, а тот в ответ свистку ревет и с места не двигается. Видно, он звук этот за сигнал опасности принял. Есть такая штука у зверей. Они, чуть что не так, друг друга сигналами оповещают. Причем, все на высоких тонах, как правило. Да что звери, вот вы сами, молодой человек, идете с чемоданами к поезду, а он — как свистнет! Что вы почувствуете? Тревогу. Стремление бежать. Вот так же и слоны. Ну, залез я в эту будку, веревку еще раз дернул, да свисток и выключил. Смотрю, успокоилось четвероногое, дало себя на корабль завести. Ну и решил я Балласта, пока суд да дело, в трюме укрыть. А-то не воспитанный он еще, не отесанный. Вдруг еще чего дернет? Да-с.

Ну, спустились в трюм. Я гляжу, куда бы нам сподручнее пристроиться. Номеров там, конечно, нет. Да и не нужны нам номера. Что мы, туристы?

А в трюме, между тем, зверья разного циркового полно. Все в загонах таких специальных, как в конюшне. Вы, молодой человек, не бывали в конюшне? Напрасно! Коня вблизи видеть надо, чтоб его оценить по достоинству, как говорится. Правда, уж очень близко подходить не стоит. Не советую. Лягнуть он может или укусить. Поговорку слыхали: «Дарий коню в зубы не смотрит». Потому что не любят они этого, кони-то. То ли стоматолога опасаются, то ли просто из-за дурного характера, точно не скажу. Но раз даже великий полководец не смотрит, значит, дело — труба. Вот и мы подальше от копытных забрались, к мишкам поближе. Мишки, они создания мирные, на коньках катаются да в футбол гоняют. Ну, еще станцевать могут. Правда, это уже фокус. Так мы в ларе с овсом и расположились. Надо сказать, не без удобств. И мягко, и еда поблизости, да и качка не так чувствительна. Мне-то, понятно, без разницы, но за Балласта, не скрою, переживал. Но он показал себя в этом деле прирожденным моряком. Какая там качка! Он, бедняга, столько от своих родственников получал, что и десятибалльный шторм, хорошо, коль заметил бы.