Самуил Миримский - Скворец №17 (рассказы)

С ума, что ли, сошли?

Таня подлетела к отцу, вырвала авоську. Илья подумал — помочь нести, а она выгребла дыню — и на улицу.

Оставив покупки на кухне, Илья заторопился из дома. Очень ему интересно, что дочка с дыней будет делать. Вышел он, а Таня с мальчишками уже далеко — к реке бегут.

Пока он гнался за ними, под сердцем стало горячо, он устал и побрел шагом, а на автобусной станции присел на скамейку и увидел ребят, бежавших по откосу к реке. Что это они делают? Ай да друзья! Илья не поверил глазам. Мальчишки вцепились в дыню, тащат её в разные стороны, плюются и даже лягаются ногами. Хотел Илья встать и спуститься вниз, чтобы вложить мальчишкам ума, но вдруг Танька, с интересом наблюдавшая за их возней, тихая дочка его, не обидевшая в жизни даже комара, стукнула по голове сперва рыжего, а потом другого, чернявенького, с глазами, блестящими и хитрыми, как у лисы. Мальчишки сразу успокоились и только нетерпеливо сопели, глядя, как Таня, вытащив из-за пазухи перочинный нож (этого ещё не хватало!), делит дыню на части. А когда поели, стали обливать друг дру га водой, и Таня с ними. Совершенно мокрые, они побежали к мосту, прыгая с камня на камень. Вскарабкались по насыпи под нижние балки моста и стали виснуть на них и прыгать вниз, чуть не в самую воду. И Таня, болезненная его дочка, не отставала от мальчишек, тоже висла на балках и тоже прыгала вниз. А ведь машины поверху идут!

Неизвестно, сколько бы они прыгали так, но тут на стоянку прибыл автобус. Ребята кинулись в толпу пассажиров и стали проталкиваться к дверям безо всякой очереди.

— Безобразие! — кричали пассажиры, а кто-то даже вспомнил нехорошим словом родителей.

Илья подошел к автобусу, чтобы угомонить разбойников, но ребята уже были внутри, двери захлопнулись, и автобус, взревев, уплыл, мягко покачиваясь, как на волнах.

— Ничего, скоро другой придет, — успокоил его пассажир, не поспевший к посадке.

Но Илья не стал его слушать и спустился под мост, отдохнул немного, смочил голову водой. По мосту проехал грузовик, вниз посыпался песок, а от грохота заложило уши. «Будет вам лупцовка, а тебе, дочка, достанется больше всех», — устало подумал Илья и не торопясь поднялся по насыпи. Пассажира, который успокаивал его, уже не было — уехал. Илья долго ещё сидел на станции и смотрел, как одни уезжают, другие приезжают. Смотрел на них и думал о том, что всю жизнь люди куда-то торопятся, стареют и умирают, а дети растут, и у них своя большая жизнь впереди. Вспоминал свое детство в деревне, небольшой пруд и лужайку, казавшиеся ему целым миром, и думал, что, наверно, эта долина в горах, и эти снежные вершины, до которых рукой подать, и эта малая речушка, грохочущая на весь поселок, и станут для Тани тем большим миром, что были для него когда-то пруд и лужайка в далеком и небогатом его детстве. И ещё он думал, что пора ему где-то осесть, девочке скоро в школу, и может быть, здесь ей будет неплохо, потому что ость у неё ужо друзья, а когда и как появились они, за хлопотами он и не заметил.

День, наверное, будет жарким. ещё утро, по ужо начинает одолевать духота. Сейчас хорошо бы, пожалуй, выпить пивка. У стеклянного павильона толпится парод, и буфетчик в белом халате с закатанными рукавами бегает из павильона к печке с подносом сырых чебуреков.

— Эй, ходи сюда! — кричит он, заметив в толпе Илью. — Что тебя все никак не найдешь, прячешься, как скромная девушка?

Илья думает, что это относится к кому-то в очереди, но все люди оборачиваются к нему. Только все равно он ничего не понимает и удивляется, откуда знает его этот угрюмый усатый буфетчик. Люди расступаются, давая ему пройти, и никто не выражает неудовольствия, что кого-то пускают без очереди.

— Рахима! — кричит буфетчик в глубь павильона. — Налей, пожалуйста, пива и подай человеку.

Илья смотрит на него и улыбается, ожидая объяснения, но буфетчик заворачивает ему в бумагу два чебурека и машет рукой, торопясь в павильон за новой порцией сырых чебуреков.

— Как будешь свободный, заходи. Испортилась кофеварка, посмотри, что там такое, а?..

Поселок небольшой, и об Илье идет молва, что вот-де приехал мастер, который все может. И вся очередь с уважением смотрит на него, потому что, наверно, они тоже что-то слыхали о нем как о мастере, а мастер всякому может пригодиться.

Пахнет жареным луком, перцем и дымом, и вся долина пахнет луком, словно это большая кухня под открытым небом, и все люди здесь в непонятном Илье родстве, в котором, кажется, и ему с дочкой нашлось свое место…