Николай Печерский - Будь моим сыном

— Ты вже краще не пытай! Позамерзлы, як цуцики. А з поля — ни шагу. Погоды, сердешни, ждуть. И Ванька Сотник там мерзне. Aж дывытысь больно. Та включи ты оте радио! Що воны там про погоду брешуть? Та що ж ты сидишь, я то­би кажу!

Мать включила репродуктор. Кто-то далекий тихо и за­думчиво играл на скрипке.

Третий день радио обещало сухую погоду и третий день ошибалось. Впрочем, может, где-то неподалеку уже давно светило солнце. И только в Козюркине лил, как назло, дождь и тучи стояли над селом неподвижно, будто лодки у причала.

Музыка неожиданно смолкла. В репродукторе что-то щелкнуло, зашипело и вдруг знакомым хрипловатым голо­сом сказало:

«Внимание! Говорит Козюркинекий радиоузел. Товарищи колхозники, завтра ожидается хорошая погода. Партийная организация и правление колхоза просят всех бригадиров и звеньевых немедленно явиться в контору. До свидания, това­рищи! Включаем Москву».

Тетка Василиса окаменела от неожиданности. Она сидела возле печки, опустив красные, отекшие от тепла руки, потом поднялась, тихо, будто кто-то мог помешать долгожданной вести, сказала:

— Це наш диктор. Цей вже не збреше! Я пишла. Там ж хлопчики мои переживают! Ах боже ж ты мий! Та чого ж це я тут стою!

Тетка Василиса и мать оделись, вместе вышли из дому. Тетка отправилась к трактористам, а мать — в контору. Дождь, несмотря на прогнозы, припустил еще сильней. Мо­жет, тучи вытряхивали из последних сил свою серую шубу, а может, наползли новые и желали похвастать, на что они способны.

Ванята недолго оставался один. Прошло минут двадцать или тридцать, и за окошком послышались хлюпающие по грязи шаги. Пришла Марфенька. Она была в стеганой тело­грейке и мокром коричневом берете.

— Собирайся, Пузырев! — сказала она. — Пойдем ребят предупреждать. Чего расселся!

— Тоже выдумала! — поморщился Ванята. — Видишь, льет...

— Я тебе сказала или нет? На зерно нас завтра бросают. Весь колхоз пойдет. Тебе говорят?

Ванята спрятал коробку, начал неохотно одеваться.

— Ну и вредная же ты! — сказал он, натягивая рукав дождевика. — Пошли уже.

Они вышли на улицу. Пригнув головы, побрели вдоль плетней. Вокруг текли серые, мутные потоки. Все притаи­лось, примолкло. Лишь изредка закричит сдуру в темном сарае петух и тут же смущенно умолкнет.

Сначала они отправились к братьям Пыховым. Во дворе, неподалеку от мокрой будки, где жил белый пес с черными ушами, они увидели странную картину. Невзирая на дождь, по раскисшей земле прыгали и ссорились из-за какой-то еды носатая ворона и серый взъерошенный воробей. Ворона ревниво отталкивала соперника, норовила клюнуть его в темя. Воробей не сдавался, шнырял у нее под самым носом, ловко склевывал вареную картошку и что-то еще, видимо, такое же вкусное.

Вороне это не понравилось. Она влезла лапами в самую середину выброшенной кем-то еды, нахально поглядывала на воробья. Воробей полетал вокруг да около, а потом, не вы­держав такого отношения, стал бить жадину справа, слева, сзади. Началась страшная драка. Все спуталось, смешалось в клубок. Полетели в стороны перья.

Воробей носился, как метеор, долбил ворону клювом, тре­щал для устрашения крыльями. Птицы летали по двору друг за дружкой, опускались на землю и снова взмывали ввысь.

На стороне вороны была сила. Воробей брал хитростью и отвагой. Ворона не выдержала этого бешеного натиска. Она взлетела на крышу, угрюмо села там, осматриваясь вокруг. Видимо, решала, как лучше и вернее доконать противника.

Марфенька толкнула локтем Ваняту.

— Ты за кого болеешь? — шепотом спросила она.

Марфенька не дождалась исхода битвы. Подняла с земли длинную суковатую палку и, размахнувшись, запустила в во­рону. Птица посмотрела на девочку, тяжело взмахнула крыльями и скрылась где-то за огородами.

Воробей только этого и ждал. Он пулей прилетел к тому месту, где была выброшена еда, стал деловито, как хозяин и победитель, клевать. На Марфеньку он не обратил внима­ния. Будто хотел подчеркнуть, что он и сам, без посторон­ней помощи, мог справиться с сильной и зловредной вороной.

Долго бродили по селу, от избы к другой, бригадир Мар­фенька и Ванята. Всех нашли, всем рассказали, что надо, что будут делать завтра. И видно, не зря месили они сапогами грязь. Дождь начал утихать, а где-то там, у далекого гори­зонта, выжелтилась между туч узкая чистая полоска заката. Померцала и скрылась из глаз, обещая сухой, жаркий день.

Ванята проводил Марфеньку до калитки и тоже пошел домой. Неподалеку от колхозной конторы он увидел поч­тальона Наташу. Она уже знала нового козюркинского жи­теля и при встрече виновато разводила руками: