Сесилия Джемисон - Леди Джен, или Голубая цапля

Впервые в жизни леди Джен получила пощечину. Она тотчас перестала плакать, вытерла слезы; с изумлением и негодованием пристально посмотрела на свою мучительницу и молча вышла из комнаты.

Спустившись с лестницы, оскорбленная девочка приложила холодную как лед руку к пылающей щеке, стараясь успокоиться. Немного передохнув, она побежала без оглядки, ни разу не оглянувшись на дом, где жила Жозен.

Оказавшись довольно далеко от ненавистного переулка и зная, что она теперь в безопасности — даже злые мальчишки ей теперь не угрожали, — леди Джен повернула на противоположную улицу, где до сих пор никогда не бывала.

Дул резкий ветер, но солнце ярко светило. Леди Джен закутала голову в поношенную маленькую шаль и стала бродить по городу.

«Если я обойду все улицы, — думала девочка, — то непременно попаду на улицу Добрых детей. Буду всех спрашивать, где живут Пепси или мисс Диана, а когда найду их, попрошу взять меня к себе, потому что я никогда, никогда не вернусь к тете Полине».

Мало-помалу леди Джен стала уставать. Вскоре она вышла на незнакомую широкую улицу. Это был красивый бульвар, по обеим сторонам которого возвышались большие дома с палисадниками у ворот.

Леди Джен присела на одну из скамеек, и ей невольно вспомнилась Пепси.

«Вот бы где ей погулять, — подумала девочка. — Здесь так хорошо! Как бы она, милая, обрадовалась, если бы вдруг увидела из окна, что к крыльцу подъезжает коляска, а в коляске я!..»

Но пока она мечтала, подул сильный ветер, и леди Джен стала дрожать от холода.

До фантазии ли было теперь бедной девочке, когда озноб охватил ее худенькое тело. Она перебежала на солнечную сторону и приютилась у подъезда какого-то дома. Поджав застывшие ножки, леди Джен старалась натянуть на них юбку своего плохонького платья.

Ах, если бы кто-нибудь показал ей дорогу к улице Добрых детей. Страшно только обращаться с вопросами к незнакомым людям — ведь тетя Полина строго-настрого запретила ей разговаривать с чужими!

«Разве вот что, — утешала себя девочка, — теперь я, к счастью, далеко от улицы, где живут злые мальчики; мне нечего их бояться… Может быть, попадется кто-нибудь из моих прежних друзей и отведет меня к Пепси. Например, месье Жерар! Он отыскал же меня, когда я потерялась на маскараде. А теперь ведь я не в маскарадном костюме, и лицо не закрыто маской, — так ему еще легче меня отыскать и отвести к своим. Мало того, я уверена, что он тотчас бросится разыскивать Тони и привезет ее завтра же к Пепси. Как я буду тогда счастлива!..»

Сказочные мечты успокоили бедного ребенка.

Прошло несколько минут. Перед домом остановилась женщина, она держала корзину с провизией и что-то жевала. Заметив, что леди Джен, которая с утра ничего не ела, жадно впилась в нее глазами, женщина остановилась и спросила:

— Тебе не хочется ли есть, милая?

— Очень хочется, — робко ответила леди Джен.

Добрая женщина подала ей свежий продолговатый хлебец и румяное яблоко, улыбнулась и пошла дальше. Леди Джен вернулась в свой уголок и с аппетитом принялась есть хлеб и яблоко.

Не более, как четверть часа спустя, мимо нее прокатилась тележка молочницы, повернувшая к соседнему дому. Девочка обрадовалась: уж не тетя Модя ли?.. Увы, нет. Леди Джен знала, что у тети Моди много заказчиков в богатых улицах; значит, нужно подождать, — и девочка принялась доедать яблоко.

Между тем время шло. Утолив голод и успокоив себя мыслью, что скоро, скоро покажется знакомая молочница, леди Джен сидела на прежнем месте, довольная тем, что сыта и, верно, скоро доберется до милой Пепси. Начинало темнеть, солнце скрылось за крышами домов, серый туман заволакивал улицу. Девочка стала подумывать, как ей теперь быть, и упрекала себя, зачем она так долго оставалась на одном и том же месте. Вернуться домой к Жозен ей и в голову не приходило, да к тому же она бы даже не нашла обратной дороги. Пришлось тронуться в путь в поисках улицы Добрых детей.

Первый раз в жизни леди Джен оказалась ночью одна на улице, она дрожала от страха. Когда на нее зарычала и хотела броситься большая собака, девочка опрометью вбежала в ближайшую парадную дверь, но грубый швейцар безжалостно выгнал ее оттуда. Продолжая брести по улицам, она нередко останавливалась перед окнами домов и заглядывала в них. Особенно ей понравился один дом. Окна его была ярко освещены. В комнатах по стенам висели картины, за зеркальными окнами с приподнятыми занавесями стояли цветы. Доносились голоса взрослых, детский смех, музыка; вдруг оттуда послышалось женское пение. Мгновенно малютка Джен вспомнила своего друга — мисс Диану — и тяжело вздохнула. Потом леди Джен очутилась перед одноэтажным домом. Кружевные занавеси на окнах были высоко приподняты, комната залита огнем. За роялем сидела мадам Ланье, а две прехорошенькие маленькие девочки — ее дочери — в белых платьях, с пунцовыми бантами на поясах, танцевали под аккомпанемент матери. Леди Джен прижалась к чугунной решетке дома и впилась блестящими глазками в веселящихся детей. В зале раздавались звуки вальса, очень знакомого бедной девочке: месье Жерар научил ее тем же па, которые исполняли в эту минуту дети, к тому же их мать наигрывала вальс, тоже знакомый леди Джен. Старик Жерар любил насвистывать этот вальс во время уроков. Забыв обо всем на свете, девочка сбросила с себя старенькую шаль, сделала пируэт, маленький скачок в сторону и, придерживая обеими руками плохонькое поношенное платьице, принялась грациозно танцевать. Кудрявые волосы растрепались, щеки разрумянились, и малютка носилась около фонаря, кружась и порхая.