Валерий Попов - Слишком сильный

Латникова все боялась насчет сложностей с икрой, но страхи эти оказались наивными и старушечьими — на деле все оказалось гораздо круче. Этот маленький худенький очкарик делал нас всех как хотел. При этом он вскользь заметил, что у себя в лицее является отнюдь не лучшим учеником, а сейчас, уже неделю проживая у нас, наверное, очень сильно отстал. Я с сочувствием поглядел на совершенно запарившегося Ланина; не такой уж это, оказывается, сахар — дружить с зарубежными сверстниками.

Как только гость убыл, Латникова гневно обратилась к Ланину:

— Станислав! Ну неужели нельзя было заранее обговорить все то, что он собирался здесь обсуждать!

У Ланина покраснели уши.

— Серафима Игнатьевна! — воскликнул он. — Так нигде в мире уже не делается!

Ланин развернулся и ушел.

На следующий день (детям все откуда-то становится известно!) Латникова ездила в Городское управление народного образования и спрашивала, нельзя ли вообще отменить эту компьютеризацию, с которой неожиданно оказалось еще сложнее, чем с икрой. Но ей сурово ответили, что дело это нужное и перспективное — следует продолжать.

Кроме того, ей приказали обязательно во что бы то ни стало продолжать дружбу с этим юным ехидным французом по имени Клод, потому что он оказался представителем какой-то крупной молодежной организации, которая активно борется за мир и специально прислала Клода в нашу страну.

Латникова вернулась из Городского управления народного образования взвинченной и сразу же набросилась на Ланина:

— Станислав! Я всегда вас считала серьезным человеком, но объясните мне, что за бездарное мероприятие вы провели! Вы всех нас — и себя в том числе — выставили в весьма невыгодном свете. А ведь нам есть что показать! Следующую встречу будьте добры подготовить как следует!

Я слышал эту речь своими ушами, потому что как раз находился в ее кабинете. Мне тоже нужно было побеседовать: попросить денег для развития кружка мягкой игрушки — Янина Карловна боялась раскрыть рот, а я не боялся. Нужны были для начала три бамбуковые трости — удилища для управления руками и головой Дуси. Конечно, я бы мог тихо купить эти трости на свои, а вернее, на родительские деньги, но я хотел, чтобы Латникова помнила, что в школе существует такой кружок и обладает кое-какими правами. Латникова, задумавшая пышную встречу-реванш с нашим французским другом, решила бросить в бой все средства и щедро сказала, что я могу купить бамбук за счет школы.

Ланин злобно смотрел на меня, когда я влез со своими кукольными делами, мешая им решать вопросы международных отношений. Но я сказал им, что искусство тоже играет в международных отношениях не последнюю роль, — Ланин, подумав, важно кивнул — как бы получилось, что я тоже участвую в их важных делах.

Еще нужно было метра два толстой лески, для того чтобы открывать нижнюю Дусину челюсть, но этот расход я решил взять целиком на себя.

Когда, примерно через час после уроков, я уже пришел из магазина с бамбуком и чеком, Ланин снова сидел у директрисы и затравленно оглянулся, когда я вошел в кабинет: чего, мол, я преследую его в самые тяжелые моменты его жизни?

Я скромно уселся на стул у самых дверей и не сводя глаз разглядывал три мощные бамбуковые трости в моих руках. Из тревожного разговора Ланина с директрисой я понял, что юный француз Клод отказался еще раз приходить в нашу школу, сказав, что это ему неинтересно. Ланин сказал, что Клода вот-вот перехватят у нас юные международники из Театрального института.

— Вот они — плоды вашей халатности! — сказала Латникова Станиславу.

Ланин понурил голову.

— Знаете что? — воскликнул я. — Думаю, Александр Данилович сможет этого француза уговорить!

Ланин и Латникова обернулись и посмотрели на меня.

— У нас движение чисто молодежное, учителя здесь совершенно ни при чем! — высокомерно произнес Ланин.

— Но давайте все же попробуем! — произнесла Латникова, поморщившись, — из этого было видно, как она любит нашего Данилыча. Потом она резко набрала две цифры, — очевидно, номер учительской.

— Колесова, пожалуйста!.. Александр Данилыч? Не могли бы вы на минутку ко мне зайти?

Данилыч явился, лихо покручивая мушкетерский ус.

— К вашим услугам! — слегка насмешливо поклонился он.

Латникова протянула ко мне руку, я, спохватившись, отдал ей чек и с сожалением понял, что мне надо уходить.

На следующий день я провел технические испытания Дуси. Янина Карловна сшила мне такой пояс — патронташ, в его дырки я вставлял трости, идущие к Дусиным рукам и голове, когда они были мне не нужны. Я залез в балахон, в одной руке поднял деревянную крестовину — Дусины плечи — и, глядя через дырочки в материи, пошел во двор. Первый визит я решил сделать к Пеке — ведь это он сделал Дусю, во всяком случае, ее голову, и бросил ее в кладовку, побоявшись насмешек своих дружков. Дуся приблизилась к Пекиному окну (он жил на первом этаже) и постучала своей тяжелой рукой в стекло. Пека раздвинул занавеску и с ужасом увидел перед собой Дусю, его куклу, с которой он когда-то имел глупость играть и про которую, как он рассчитывал, все давно уже забыли. Дуся кокетливо «делала ручкой» и радостно открывала и закрывала рот.