Юлия Кузнецова - Рецепт любви

Ира смотрела на него во все глаза. А он невозмутимо произнес:

У Иры сжалось сердце, что-то горячее прилило к щекам, глаза чуть защипало.

– Игорь… Послушай. А стихи в моей сумке…

Он молча кивнул, прокручивая комок теста вокруг своей оси.

– Но Тимофей сказал, что объявление было… его!

– Его. Он его напечатал на бумаге.

– То есть про Вателя… И про…

Ира покачала головой. Так, значит, это Игорь поддерживал ее всю дорогу! Он был рядом! Переживал за нее! Ира не могла оторвать от него взгляда. Странно, неужели раньше она считала его некрасивым?

Игорь поднял на нее серьезный, сосредоточенный, но вместе с тем и чуть растерянный взгляд, словно хотел о чем-то ее спросить, но не решался.

– Игорь…

– Хочешь помочь? Отлично. Мой руки, все объясню.

Она улыбнулась. Какой он все же классный, любую неловкость в разговоре умеет снимать! Однако вопрос и растерянность по-прежнему оставались в его глазах, и Ира дала себе слово – при первой же возможности сказать ему кое-что важное.

Пока она размышляла, когда это удобнее будет сделать, Игорь объяснил, как лучше замесить тесто, чтобы оно насытилось кислородом, как не переборщить с дрожжами. А потом он разошелся и начал рассказывать о том, как пекли хлеб в древности, почему средневековые крестьяне ели гораздо более полезный цельнозерновой хлеб (он был дешевый!), а знать портила себе здоровье сдобной выпечкой, и как он купил свой первый камень для духовки, а он у него треснул, потому что ему подсунули подделку. Когда это случилось, Игорь нашел на стройке несколько кирпичей и оборудовал дома самую настоящую печку в духовке, и с тех пор у них дома не переводятся гости, потому что хлеб Игорь печет два раза в день, утром и вечером.

Ира месила тесто, слушала его, смотрела на него во все глаза, любуясь. Нет, он потрясный, этот Игорь!

Голос, глаза, движения, руки…

Он показался ей похожим сразу на целую толпу знаменитых актеров. А еще ведь это он писал ей стихи! Именно он! Ей!

У нее заныло в сердце: а она? Она ему нравится?

А вдруг она нравилась ему раньше, когда он писал ей стихи, а после того, как она выложила ему историю про Влада, разонравилась? И с Вателем глупо вышло! Зачем она сказала, что он совершил сильный поступок? Игорь подумает, что она дура…

Да он и так подумает, конечно. Ведь она же не догадалась, что именно Игорь пишет стихи. Да еще и проговорилась, что думала на Тимофея, а Игорь его терпеть не может.

Ира чуть не взвыла. Сама, своими руками угробила свое счастье!

У нее было такое чувство, что это не кофта ее стреляет током, а она сама вся наэлектризована и разряды тока бегают по коже и покалывают ее изнутри и снаружи, а сердце то замедляет ритм, то начинает бешено колотиться, и отзвуки пульса ударами чувствуются по всему телу – в ушах, в запястьях, в губах…

– Смотри, какое оно у тебя стало, – любуясь ее комком теста, сказал Игорь, – мягкое, шелковое, как живое.

Ира погладила комок. И правда – теплый и как будто дышит.

– Накрой его, – попросил Игорь, – пусть подходит. А пока замеси другой комок.

– Мы будем печь всю ночь? – засмеялась Ира. – Я не против!

– Нет, всю ночь – не выйдет. Скоро охранник нас выгонит. Но ты меси, меси… Хуже не будет.

– А куда мы потом его денем?

– Ну, можно его заморозить. Чтобы потом – раз! И испечь.

– Нет, – протянула Ира, – это такая радость – месить мягкое, теплое, живое тесто! Я не буду замораживать. Я буду каждый раз замешивать заново. Как ты.

– Все равно – потренируйся, – сказал Игорь, – вот хочешь, к примеру, объясню, как делать нарезной батон? Настоящий, как в советское время был. Только нам потребуется скалка. И буквально треть ложечки дрожжей…

Наконец, Игорь открыл духовку. Обрызгал ее водой и сделал приглашающий жест.

Ира осторожно стянула полотенце с раздувшегося шара теста. Надрезала, аккуратно так, как учил Игорь.

И понесла его на подносе к духовке.

– Поцелуешь на удачу? – вдруг спросил Игорь.

Руки у Иры задрожали так, что она чуть не выронила свое тесто. Поставила хлеб в духовку, закрыла ее. Собралась с духом. Шагнула к Игорю. Взяла его лицо в свои ладони, ощущая, как пульсирует в них кровь, как грохочет в груди, разрываясь от волнения, сердце. Как оно раскачивается, словно гигантский маятник, и удары его отдаются болью…