Михаил Коршунов - Мы приехали лентяйничать

Девушка ушла.

— Ну что ты затеяла! — сказал я Лене. — Начальник смеяться будет. Подумает, что тебе солнцем голову напекло.

— Ничего он не подумает. Я даже в книге об этом читала, еще в детстве.

Только было я хотел спрятаться за колонну — будто никакого отношения к даме с калифорнийским листом не имею, — девушка вернулась и сказала, что начальник разрешил послать.

Лена взглянула на меня, как на трусливого таракана, потом презрительно проговорила:

— Напиши адрес и наклей марку.

Я взял лист, вывел на нем крупными буквами адрес и наклеил в углу марку.

На обороте сообщил Гошке, что это лист с дерева вечнозеленой магнолии и что семена ее впервые были завезены в Крым в 1817 году из Калифорнии. Так было написано на табличке при дереве в Никитском ботаническом саду.

Мы опустили лист в почтовый ящик, и он поехал в Москву.

Таня была девочкой удивительной: она знала уйму загадок, головоломок, шуточных задач, ребусов.

Когда я и Лена укладывались на ночь в кровати, Таня укладывалась на диванчике, а Динка и Марта — на раскладушке, мы, прежде чем потушить мухомор, слушали Таню, которая задавала загадки и головоломки.

— Скажите, как правильно: перепонная барабанка или пирепонная барабанка?

Лена спешит ответить первой:

— Конечно, перепонная.

Таня спокойно возражает:

— А может, барабанная перепонка? — не выдерживает и хохочет.

Все это тем более смешно, потому что Лена во время войны работала процедурной сестрой в госпитале.

Не выдерживаю и я и тоже хохочу. Слышно, как у Динки и Марты звякают номерки на ошейниках, — это собаки поднимают головы, стараются понять причину веселья. Лена почему-то грозит мне пальцем и потом тоже смеется.

— А вот как, по-вашему, — продолжает Таня: — плыли на пароходе два капитана — один сухопутный, другой морской…

Я внимательно слежу за интонациями голоса Тани, пытаюсь уловить тот момент, где она сфальшивит, поторопится — тут-то и кроется в загадке подвох.

Но Таня говорит ровным и даже будто безразличным голосом:

— Значит, один сухопутный капитан, а другой — морской. А маяк на берегу то погаснет, то потухнет, как у нас в Ялте. Который из капитанов первый увидит маяк?

Тут уже наступает моя очередь. Я не выдерживаю и говорю:

— Наверное, морской капитан: у него должен быть бинокль.

За ширмой тишина.

Потом доносится еле сдерживаемый, приглушенный подушкой смех.

— Маяк ведь, — говорит наконец Таня, — то погаснет, то потухнет! Он и не горит вовсе!

И опять мы все смеемся. И Динка и Марта тоже, очевидно, смеются, трясут головами, потому что у них беспрерывно звенят ошейники.

А загадкам, скороговоркам, шуточным задачам нет конца. Что вверх ногами растет? Оказывается, сосулька. В какое озеро впадает триста тридцать шесть рек, а вытекает одна? Выясняется, что это озеро Байкал с рекой Ангарой. Скажите быстро: «Щетинка у чушки, чешуя у щучки».

А на море гремят выстрелы и отражаются на небе высокими огненными свечками.

— Адмирал Ушаков турок бьет, — говорит Таня. — Ну что, будем спать? Тушить свет?

И, как всегда, из-за ширмы просовывается тонкая детская рука и поворачивает выключатель на мухоморе.

Я сидел дома один с собаками. Таня ушла в школу получать тетради и новые учебники для пятого класса. Лена с камышовой корзинкой отправилась на базар за дынями и виноградом.

Динка и Марта, воспользовавшись отсутствием большой хозяйки — Елизаветы Захаровны и маленькой хозяйки — Татьяны, выманили у меня коржики и остатки печенья.

Потом им показалось этого мало, и они начали требовать халвы, которую недавно купила Таня. Я сделал вид, что не знаю, где она хранится.

Но Динка лапой поскребла дверцу тумбочки: отворяй — халва здесь.

Покончив с халвой, Динка и Марта сошлись друг с другом, морда к морде, пошептались и опять направились ко мне учинять насилие.

Я решил прикинуться спящим — лег с краю на постель, протяжно задышал.

Собаки долго расталкивали меня носами, повизгивали, тянули за брюки, но я продолжал упорствовать. Наконец они отчаялись добудиться, залезли под кровать, поворчали на мою неучтивость и задремали.

Я еще немного полежал, потом осторожно встал и прокрался к Таниной этажерке с книгами. Собаки заснули, кажется, крепко.

Тогда я приободрился и уже смело начал расхаживать вокруг этажерки, выбирать для чтения книгу. Беляев «Старая крепость», «Русские сказки», Короленко «Слепой музыкант»… Все это я читал.