Саадул Кануков - Девочка из Ленинграда

— Вон за той горой будет уже видно наше селение, — сказал Хабас, показывая рукою на невысокую гору, похожую на лежащего быка. — Но, но, Орел!

— Хабо, скажи, пожалуйста, а отчего он хромает?

Мальчик рассказал, что лошадь была в военной части. В артиллерии. В одном из боев взрывной волной ее сбросило в балку, сильно повредило ногу. Когда отступали, старшина привел лошадь к их дому, сказал Хабасу: «Вот тебе конь. Отличный конь… Рамзай. Выходишь — будет твой. За дровами будешь ездить, огород будешь пахать…»

— Наши ушли, а конь остался, — продолжал Хабас. — Бабушка стала лечить его. Она у нас умеет лечить всяких животных. Но я на второй день убежал к нашим. А когда вернулся, Рамзай уже поправился. Только хромает все. Видишь, у него правое бедро выше левого. И косится в сторону. А если бы не это, полицаи или немцы давно бы забрали его у бабушки. Это чистокровный кабардинский конь! Рамзай — мне не нравится. Орлом я его зову. Он может подняться на любую гору.

Рая, увлекавшаяся конным спортом, знала, что кабардинские лошади прекрасно ходят по пересеченной местности, могут равно хорошо служить и как скаковые, и как вьючные.

— Фашисты забрали тут всех чистокровок. Хотят покорить Кавказ. Да только не удастся! Я слышал от одного человека: под Москвой немцы всю технику побросали и улепетывают. И тут, у нас, им скоро будет конец.

Ребята говорили на кабардинском, и как Арина Павловна ни прислушивалась к их речи, ничего не могла понять.

— А куда ты ездил, внучек? — спросила она мальчика.

Хабас вскинул на нее свои черные блестящие глаза, потом поглядел на Раю, сказал, потупившись:

— Да просто так… Тетю проведать.

Рая поняла, что Хабас скрыл истинную причину поездки. Молодец!

Дорога обогнула гору, похожую на лежащего быка. Открылась широкая долина. По ней раскинулось большое селение. Солнце уже спускалось за хребет, надвигались сумерки. Из труб белых домишек, крытых соломой, в небо поднимались столбики жидких сизо-серых дымков. Доносился лай собак и даже голоса людей. Рая удивилась, как отчетливо слышались все звуки. Наверное, потому, что здесь, в предгорьях, воздух очень чистый.

— Во-он наш дом! — показал рукой Хабас. — Видишь большое ореховое дерево?

Рая кивнула.

— Оно у нас во дворе растет.

— Хабо! — воскликнула Рая и, оглядевшись по сторонам, тихо продолжала: — Я не Рая. Я Сережа Петров. Мы с бабушкой из Ростова… Бабушка старенькая, работать не может, а меня не берут: говорят, ты, дев… ты мальчик, еще мал. Вот и пришлось побираться. Понял?

— Конечно! Не беспокойся: сам шайтан не узнает! — добавил он.

Они въехали в селение. Хабас свернул к небольшому домику, обнесенному невысоким глиняным забором. На крыльцо вышла старая женщина с накинутым на голову и плечи большим темным платком.

— Слава аллаху, приехал! Что так долго, солнце мое?

— Так надо было, бабушка… — Подойдя поближе к крыльцу, Хабас тихо, торопливо проговорил: — Бабушка, к нам гости… Они русские, бежали от немцев… Им негде ночевать.

Женщина пристально посмотрела на беглецов. Рая и Арина Павловна со страхом ждали, что скажет эта высокая, с густым, почти мужским голосом и суровая на вид женщина. Где они будут ночевать, если откажет? Уже загораются звезды в небе, и, по всему видно, будет очень морозно.

— Проходите в дом, люди добрые, — приветливо сказала хозяйка. — Небогато мы живем, но, чем покормить, найдется. И угол найдется.

Хабас начал распрягать лошадь, а Рая и Арина Павловна вошли в дом. В нем было две комнаты. Одна из них пустовала, в другой жили хозяйка и внук.

— Присядьте пока тут, — сказала женщина. — А Хабас придет, затопим печку в той комнате. Мы ее сейчас не греем: дрова бережем. Да нам с внуком и тут места хватает.

Арине Павловне она подала табуретку, а Рае показала на скамеечку, стоявшую у низенького круглого столика. Как Рая заметила, такие скамеечки и столики на трех ножках были почти в каждом кабардинском доме и в городе.

Рая села, огляделась. Стены и потолок были побелены. Пол промазан глиной. Снизу печка тоже была обмазана глиной, а выше — побелена. В простенке между двух окон висела козья шкура. Рая видела такую шкуру, когда ездила с Фатимат в пригородное селение за кукурузной мукой. Кабардинцы называют ее «намазлык» и совершают на ней намаз — молитву. У правой глухой стены стояла старинная деревянная кровать. Всюду — на стенах, простенках — висело множество фотографий.

Хозяйка была одета в черное платье. На голове — темный шерстяной платок. На ногах — галоши.