Александр Барков - Станция Самоварово

— Ишь чего захотел!

— Вот и не знаешь! Зарянка!

Миша потянул друга за рукав. Они отошли в сторону и замерли.

Спустя некоторое время птица успокоилась и в саду снова зазвенели колокольчики.

— Здорово! — шепнул Миша.

Паша пожал плечами:

— Давай птенцов возьмём. Поглядим!

— Ты чего? — возразил Миша. — Зарянка третий год к нам прилетает, верит.

— Так уж и третий?

— Мне её отец показал. Я теперь всех котов из сада гоняю. А ты гнездо зорить собрался…

— Вовсе и не зорить! Я только погляжу и назад положу.

— Всё равно, нельзя! — отрезал Миша. — Птицу напугаешь!

Паша опустил глаза, насупил брови и, может, впервые в жизни прислушался к звону чудесных колокольчиков.

Вдоль берега неширокой Березайки лесорубы пилили деревья, а я сидел с удочкой на мостках — ждал поклёвки. Но, как назло, брала одна мелюзга да слюнявые колючие ерши. Я даже привстал с тоски.

— Стой! Бельчонка раздавишь! — раздалось поблизости.

Я бросил удилище и — скорей на крик.

— Какого бельчонка?

— Да, вишь, оказия, — высокий лесоруб поскрёб пятернёй затылок и кивнул на поваленную сосну: — Из дупла выпал…

— Куда ж теперь его?

— Забирай, коли хочешь, — сказал лесоруб. — У нас, вишь, какая делянка. — Он обвёл рукой большой участок леса вплоть до самой плотины. — Дохнуть некогда…

Я взял беспомощного зверька, смотал удочку и бегом домой.

Увидел меня брат и смеётся:

— Ничего себе «улов»! Ходил за окунями, а поймал белку!

Так крохотный бельчонок оказался на моём попечении.

Сперва я попробовал дать ему коровьего молока. Но сделать это оказалось нелегко: ведь малыш сам ещё не умел пить. Тогда я набрал молока в пипетку и решил закапать ему в рот. Да не тут-то было! Зверёк вертел мордочкой, не слушался меня, а самое печальное — час от часу слабел.

— Знаешь что, — предложил брат, — отдай-ка его на воспитание соседской кошке Маркизе. Я слышал, у неё на днях котята родились. Может, и бельчонка примет…

С опасением отнёсся я к предложению брата, но иного выхода не было. Поздно вечером, когда Маркиза убежала под дом ловить мышей, я подложил бельчонка котятам. К великому моему удивлению Маркиза заботливо отнеслась к приёмышу. Стала кормить и облизывать его точно так же, как и своих кровных детей.

Вскоре бельчонок поправился, набрался сил. А когда котята начинали играть — кусаться и царапаться, он вострил уши и сердито цокал на них. Если же шалуны не унимались, то малыш бросался наутёк и искал у меня защиты. Забирался по брюкам в карман и отсиживался там с видимым удовольствием.

Через месяц бельчонок подрос, и большая кутерьма от него в доме пошла. Проснётся раньше всех и давай зарядку делать: прыгал со стула на шкаф, со шкафа на буфет… И так до завтрака. Настоящий Скок!

Сядет наша семья за стол, а бельчонок заберётся мне на плечо. Заложит кончик хвоста между ушами и выжидает, когда я ему кусок сахару или пряник дам. Возьмёт лакомство и скорее на подоконник. Вытянется столбиком, прижмёт сахар к грудке и точит острыми зубками. А потом Скок начал озорничать: мебель грызть, обои рвать, даже мамину шляпу с гусиным пером изодрал в клочья.

Отец рассердился и отнёс его в соседний пионерлагерь: пусть там ребят забавляет.

Прошла неделя, другая… и вот однажды утром кто-то заскрёбся в форточку.

Взглянули, а это Скок! Рыжий! Большой! Пушистый!

Я обрадовался, выбежал из-за стола и протянул ему сушку. Бельчонок схватил угощение в зубы и рыжим огоньком взвился вверх по берёзе. Но теперь шалун смекнул: раз в дом его не пустили, он в пустом скворечнике поселился. А к нам в гости наведывается. За орехами!

Ясные осенние дни — снова солнце и васильковое небо. В лесу свежо. На смену зелёному буйству листвы неслышно подкрался тихий, пронзительный свет. Воздух напоён запахами прелой коры, боровиков, никнущих, увядающих трав. Осины, берёзы, клёны окрашены холодными утренниками в золотые, бурые, фиолетовые, розовые цвета.