Илья Дворкин - Мастера

И вот стали появляться на свет телята. Теперь коров надо было доить. И пришлось их передавать дояркам. Жалко было Нине Игнатьевне расставаться со своими питомицами. Привыкла к ним, и они к ней привыкли.

Но ничего не поделаешь: надо — значит, надо.

На каждом производстве и в каждом хозяйстве работники подчиняются дисциплине.

Ведь не может сказать рабочий:

— Ах, какую хорошенькую детальку я сделал! Не отдам её в сборочный цех! Оставлю себе!

И не может сказать строитель:

— Ах, какую квартирку я построил! Буду жить в ней сам!

Так никто не говорит. Каждый подчиняется дисциплине, каждый работает для других людей.

Так и Нина Игнатьевна передала своих питомиц.

Одну корову звали Барышней. Только это была не нынешняя Барышня, а её дальняя родственница. Совсем другая Барышня. И вот эта Барышня попала к Марии Сергеевне.

Уж кто-кто, а Мария Сергеевна знала, как к корове подойти, как приласкать её, как ей доброе слово сказать.

Но всё равно Барышня затосковала.

Однажды — это было ранней весной — выпустили коров на прогулку; постояла-постояла Барышня, вытянула шею, понюхала воздух и пошла в ту сторону, где Нина Игнатьевна работала.

Пришла Барышня на своё старое место. Стоит, ждёт, когда подойдёт к ней Нина Игнатьевна.

Заметила её Нина Игнатьевна, подошла, похлопала по гладкому боку, погладила по гладкой морде. Заморгала корова, обрадовалась.

Посолила Нина Игнатьевна кусочек хлебца, протянула Барышне. Хотела Барышня шершавым языком слизнуть кусочек с ладони, но Нина Игнатьевна отступила на шаг. Барышня за ней. Нина Игнатьевна ещё отступила. Барышня — снова за ней. И так — до двери. Решила Нина Игнатьевна вывести Барышню со двора и отвести обратно туда, где ей стоять полагалось. Поняла Барышня, чего от неё хотят, дошла до двери и остановилась. Стоит, смотрит на Нину Игнатьевну. А сама ни с места. Нина Игнатьевна ей хлеб с солью протягивает, а она отворачивается. Повернулась, обратно во двор пошла.

Вздохнула Нина Игнатьевна, поняла, что не уйдёт от неё Барышня. А если её силой отвести, то можно корову испортить, молока будет меньше давать, характер у коровы плохой станет.

Что делать?

Поговорила Нина Игнатьевна с матерью, и решили они: надо идти за помощью и советом к бригадиру Петрову.

— Что мне с Барышней делать? Она маме доить не даётся. Ко мне пришла. Уж я её выманивала, уж я её уговаривала — не уходит.

— Вот те раз! — воскликнул бригадир. — Не ожидал я от тебя, Брашкина, этого!

— Да я-то тут при чём? — удивилась Нина Игнатьевна.

— Ты сама первая — при чём, — сказал бригадир Петров. — К другой бы вернулась корова? Нет. А к тебе вот… — И добавил: — А сама как думаешь? Что теперь делать?

— Да Барышню у меня бы оставить, а то ведь корову испортить недолго.

— Вот то-то и оно… — Задумался бригадир. А потом рукой махнул: — Ну что ж, оставляй!

Хорошей коровой стала Барышня. Не хуже её теперешней дальней родственницы, не хуже Амбы. Больше сорока литров молока в сутки давала!

А если бы её силой погнали на другой скотный двор, в другой коровник, не стала бы Барышня хорошей коровой, не давала бы столько молока.

Заскучали и другие коровы, которых Нина Игнатьевна знала ещё тёлками. Снова доложили бригадиру Петрову. Развёл он руками и решил: пусть всех Нина Игнатьевна доит!

— А что дальше было? — спрашивает Таня.

— Что ж дальше? Дальше обыкновенно — стали коровы моими. Отвечала я за них. Ухаживала, доила. Много было забот…

— Ну, как идут дела? — часто приходил к Нине Игнатьевне бригадир Петров. — Слушаются тебя коровы?

— А как же? Посмотрите сами. — Нина Игнатьевна не хотела хвастаться. Поэтому говорила: «Посмотрите сами!»

И бригадир смотрел, как она работает.

— Хорошо у тебя получается. Молодец! Значит, так: сначала массаж делаешь, раздаиваешь коров. Вот и выравниваешь всех коров по лучшим. Тем коровам, которые больше молока дают, я больше корма выпишу.

Ни одна доярка до Нины Игнатьевны не решалась брать всю группу молодых коров. Молодые коровы мало молока дают. План не выполнить. Обычно в группе держали двух-трёх молодых коров, а остальные коровы были старые, раздоенные. А у Нины Игнатьевны — все молодые!

Но в первый же год она надоила от каждой коровы больше пяти тысяч литров!

Это рекорд!

Люди стали говорить о Нине Игнатьевне как о чудеснице.