Сахнин Яковлевич - Три минуты до катастрофы. Поединок.

В будке больше пятидесяти маховиков, рукояток, рычагов, приборов. Ими управляют машинист и помощник. Кочегару ничего не достается. Он только и делает, что без конца швыряет уголь из тендера в лоток. Даже в топку он не имеет права подбросить. Топить паровоз — дело тонкое и входит в обязанность помощника. Но управлять приборами он может. Откровенно говоря, теоретически он знает больше этого помощника. Он знает о таких вещах, которые редкому машинисту известны.

Виктор сидит на лотке и сторожит стрелку манометра. Она уже возле красной чёрточки. Ещё немного, и тонко запоет струйка пара на котле, сожмутся могучие стальные пружины предохранительного клапана, и, как огнемёт, ударит в небо раскалённый пар, которому уже некуда деться в котле. Не будь этого клапана, котёл разнесло бы на мелкие куски.

Но Виктор не допустит, чтобы пар без пользы уходил из котла. Стрелка манометра вот-вот закроет красную чёрточку. Пора.

Он подходит к приборам. Вид у него солидный, какой и положено иметь опытному паровознику. Повертывает одну рукоятку, приподнимает другую. Раздается щелчок, и с резким скребущим звуком вода устремляется в котёл. Холодная вода в бурлящий котёл. Она собьет пар, снизит давление.

При первом же звуке инжектора схватывается помощник, резко повертывает голову машинист. Инстинктивно они бросают взгляд на водомерное стекло и манометр. Словно сговорившись, без единого слова, оба устраиваются поудобней и тут же засыпают.

Виктор воспринимает это как похвалу. Он всё делает правильно, на него можно положиться, можно спокойно спать.

Паровозники могут спать в любом положении, под любой грохот. Они не проснутся, если на соседнем пути будут бить молотком по буферным тарелкам. Но стоит мальчишке, бегущему мимо, из озорства шлёпнуть ладошкой по тендеру, и машинист насторожится.

Нельзя сказать, что паровозники спят чутко. Их уши улавливают и воспринимают только те звуки, которые касаются их машины. Паровоз они ощущают, как собственное тело.

Виктор снова садится на угольный лоток. Теперь уже его ответственность за паровоз признана. Он должен оправдать доверие. Чаще, чем надо, поглядывает на водомерное стекло. Воды в котле много, можно не беспокоиться. Но он знает: упустить воду страшно. Потолок топки, не омываемый водой, покоробится, разорвет сотни болтов и тяг. А может быть ещё хуже. Катастрофически быстро поднимется давление, и, разорвав, как шпагат, тяжелые стальные оковы, котёл сорвётся с рамы и улетит метров на сто.

Виктор знает, что такие случаи бывают очень редко, да и то не на стоянке, а на ходу. Но всё равно он понимает: от него зависит жизнь машины и людей, это доверено ему, и он улыбается…

Но почему смеётся весь класс? На всякий случай он тоже смеётся, и это вызывает бурный хохот.

— Я уже в третий раз обращаюсь к вам, Дубравин, — спокойно говорит преподаватель. — Прошу к доске.

Подавив тяжёлый вздох, Виктор поднимается. Ну что они от него хотят? Он идёт, думая о звонке. Сколько осталось? Посмотреть на часы не успел, а теперь неудобно. Заметит. Единственное спасение в звонке. Если осталось немного, есть смысл тянуть. Можно долго и тщательно вытирать доску, аккуратно, не торопясь писать условие примера или задачи, перепутать что-нибудь и, когда преподаватель поправит, «по ошибке» стереть всё. Потом начинать сначала. Когда условие будет написано, можно повторить его. Хорошо бы, конечно, выйти в коридор намочить тряпку…

Он вытирает доску левой рукой, чтобы видеть часы. Остается тринадцать минут. Эх, звонок-звоночек, не дождаться тебя…

Написав наконец условие примера, Виктор бодро говорит:

— Мы имеем логарифм дроби. Логарифм дроби равен логарифму числителя минус логарифм знаменателя.

— Правильно, — одобрительно кивает головой преподаватель.

— Приступаем к логарифмированию, — так же бодро продолжает Виктор.

Оказывается, логарифмировать нельзя. Оказывается, в числителе многочлен. Надо сначала преобразовать его. Как это сделать, он не имеет даже отдаленного представления… И для чего это надо делать, тоже непонятно. Его вполне устраивает и многочлен. И какой там многочлен, когда всего X 2— У 2 . Ему говорят, что это просто формула. Он и сам видит, что это формула. И что же?..

— Вы совсем ничего не знаете, садитесь.

Обиженный, понуро идёт на место. Раскатисто звенит звонок.

На втором уроке Виктор спокоен. Теперь преподаватель уже не спросит с места, не вызовет к доске. Можно продолжать «Историю локомотива». Вчера прервал на самом интересном месте.