Потом, все еще не засыпая, Воля лежал и думал о Леониде Витальевиче. Не о том, прав он или неправ, а о том, что теперь с ним будет… Ему было за него тревожно и было его жаль.
Сон не приходил, и Воля стал нарочно вспоминать разные давние пустяки, перескакивая с одного на другой, помогая мыслям спутаться, приближая мало-помалу миг, когда наступит забытье.
…Он очнулся от пугающе отчетливого шепота, открыл глаза. Гнедин склонился над ним:
— Спасибо тебе за Машу. И дальше, прошу, не забывай ее. Отряд наш, наверно, перебазируется поближе к вам. Знай: тогда — зимой уж, думаю — я пришлю за ней, чтоб ее переправили в лес. Ну… желаю тебе присутствия духа!
«А я завтра у Маши буду», — собирался ответить Воля, но так сильно, так неотвратимо и неотдалимо ни на секунду хотелось спать, что он лишь веки прикрыл, кивнул неуклюже, показывая: слышал, понял.
Евгений Осипович пожал в темноте прощально его локоть и, показалось Воле сквозь сон, снова лег…
Но утром, встав рано, раньше, чем поднялась мать, Воля увидел, что Гнедина рядом уже нет. Раскладушка была сложена и прислонена к стене.
Воля подошел к окну, отодвинул занавеску: утро начиналось тусклое. Он отправился к Маше.
Вяло капал дождь, словно бы иссякая, кончаясь. Прохожие были редки. «Седьмое ноября!..» — вспомнил Воля.
«Не будет сегодня демонстрации и флагов…» — подумал он и сейчас же на здании, где помещался до войны горком комсомола, над балконом третьего этажа, увидел красный флаг.
* * *
Неделю или полторы Леонид Витальевич не подавал о себе вестей, и мать считала, что Воля должен пойти к нему, а Бабинец не позволял.
— Нет никакого смысла, — объяснял Микола Львович. — Он ведь перебрался к кому-то. Смысла нет, а опасность есть: в квартире его, вполне возможно, устроена засада.
И Воля послушал Бабинца, не стал ему перечить. Это озадачило Екатерину Матвеевну: прежде она не замечала, чтобы Микола Львович имел такое влияние на сына.
Вскоре Екатерина Матвеевна встретила на улице Римму Ильиничну, и та рассказала, что Леонид Витальевич никуда не успел перебраться: в ночь на седьмое ноября он был арестован; она осталась одна.
О засаде Римма Ильинична не упомянула ни словом, но Бабинец считал все-таки вероятным, что за квартирой учителя следят, и Екатерине Матвеевне не советовал, а Воле не велел навещать Римму Ильиничну.
И снова Воля подчинился, не споря. Мать, не знавшая, что Бабинец руководит ее сыном не только по праву старшего, про себя отметила это…
Может быть, у Миколы Львовича были данные о том, что майор Аппельт собирается с кем-то беседовать на темы, интересующие подпольщиков, а может быть, Микола Львович хотел приучить Волю к дисциплине — во всяком случае, он почти не разрешал ему отлучаться из дому.
Эти дни были для Воли мучительно тяжелыми, тоскливыми. Он знал, что немецкое наступление под Москвой, судя по всему, остановлено, знал и помнил, что невдалеке, где-то на территории соседней области, борется с врагом отряд Гнедина, что Маша в безопасности, а сам он — подпольщик, «все были на своих местах, и он был на своем месте тоже».
Все это было так, именно и точно так, и все-таки терпению его, казалось, пришел конец…
* * *
Как-то он вошел в комнату, где сидели мать и Прасковья Фоминична, и тетя Паша, завидя его, сразу смолкла. Он успел только услышать:
— …и уже раздетая, перед расстрелом, как крикнет: «Мальчишки, отомстите за нас!» Тут…
Оборвав себя на полуслове, тетя Паша сказала Воле:
— Ничего для тебя нет интересного, это мы, бабы, языки чешем…
— Я знаю, о ком вы сейчас, — медленно проговорил Воля. И добавил, не помня, от кого услышал впервые эти слова, убежденный в неоспоримой их истинности: — Если одни люди должны были это вынести, то другие должны, по крайней мере, это выслушать!
А мать глядела на него внимательно и чуть со стороны вроде бы. Так она смотрела на него, когда он стоял на ветру среди тех, кто хотел проводить взглядом грузовики с обреченными на гибель, когда, переломив в себе что-то, подчинился недавно Бабинцу, — и так, будто узнавая о нем нечто важное и новое, она смотрела на него сейчас, когда слова Леонида Витальевича он повторил как свои.
— …полицай один молодой засмеялся: «Нету мальчиков ваших!» — продолжала тетя Паша негромко, как до Волиного появления. — «Не на кого вам надеяться». И — все!
— А я ведь есть, — проговорил Воля, не сомневаясь в том, что до него сейчас дошли последние слова Риты. — Есть…
Читать дальше