Александр Ремез: Рассказ о любви

— Саша, видишь ли, куда-то пропал классный журнал. Я уже многих ребят обзвонила. Ты не знаешь?

— Нет, Вера Павловна. Я не знаю.

— Ты можешь мне дать чей-нибудь телефон? Я еще хочу позвонить.

— 15-45-44, — сказал Калашников.

…Класс гудел. Серьезная опасность нависла над классом. Журнал. Классный журнал. Его не было. Он исчез. Его тщетно искали по всей школе. Весь день. И после уроков.

9 «б» остался в кабинете химии. На чрезвычайное собрание. Повестка дня — злополучный журнал.

Вера Павловна восстанавливала картину.

— Последний раз я видела журнал вчера в конце дня, а просматривала его в учительской. Потом кто-то, кажется, Голубицкая, да, позвала меня к телефону. Как выяснилось, случилось недоразумение — мне никто не звонил. И вот, когда я вернулась из канцелярии…

Что было дальше, гораздо подробнее мог бы рассказать Калашников. Но он молчал.

— Взял, наверное, кто-то. Ума не приложу…

Калашников сидел злой. План незаметного возвращения журнала сорвался. Незамеченным это бы не прошло. В коричневом портфеле Калашникова со стертыми медными застежками лежал тот самый журнал, к месту нахождения которого не могла приложить ума Вера Павловна. А с нею и весь класс.

— Послушай, Голубицкая, ты не вспомнишь, кто тебя попросил позвать меня к телефону?

— Кто? — красивая Люда Голубицкая, приподнялась с последней парты. — Калашников, кажется.

— Это так, Калашников?

— Да, — Калашников улыбнулся. — Это так.

И вынул из портфеля журнал.

Вера Павловна ахнула и развела руками. И весь класс ахнул.

Возвращенный журнал между тем нисколько не походил на журнал прежний. По крайней мер, снаружи.

Тот, вчерашний, мирно стоявший на полочке, был обернут в серую бумагу.

Этот, сегодняшний, выскочивший на свет из калашниковского портфеля, был красного цвета.

— Бумага порвалась, — объяснил Калашников. — Я и сменил. Серой, правда, не было.

Вера Павловна схватила красный журнал и крепко сжала его в руках. Казалось, ей вернули что-то такое, что было частью ее самой.

— Зачем? Зачем ты это сделал?

Зачем? Это было не объяснить.

— И тебе не стыдно? — Вера Павловна стукнула ребром журнала по столу. Голос ее дрогнул.

— Нет, — ответил Калашников.

Ему захотелось успокоить ее и он сказал:

— Честное слово, Вера Павловна.

Калашников торопился домой. Он был уверен, что сегодня ему обязательно позвонит Таня.

И они все скажут друг другу. А может быть, обойдутся без слов. Они просто помолчат, приложив трубку к уху. И немного в нее подышат, самую малость.

Нет, он не будет ждать звонка. Он сам снимет трубку и наберет — 15-45-44.