Герман Матвеев - Первая весна

— Обязательно верну! — обрадовалась Зина, — Я хотела переписать для плана…

— А какой ты план составляешь?

— План работ бригады, — охотно ответила она. — Мария Ивановна посоветовала. Значит, так… Слева пишем, какое число месяца, потом — что делать. Ну, например, обломать ростки. А потом, что надо подготовить… Ящики, землю, парник…

— Тебе легко… Ты с ней живёшь! — с грустью промолвил Ваня.

— А я тебе буду всё передавать, что она окажет, — пообещала девочка.

— Ладно. Ты, Зина, если что надо, говори. А что мы будем делать, то и на вас сделаем, — обнадёжил Ваня, чтобы не оставаться в долгу.

— А куда ты картошки положил?

— В ящик под кровать.

— А я под печку. Сухо там не будет? — спросила она.

— А ты положи на них сырые опилки. Тогда ростки дадут корешки и скорей приживутся.

— Вот правильно! А где опилок достать?

— В сарае… Дрова-то пилят…

— Правильно! Вот уж верно, что ум хорошо, а два лучше! — сказала Зина и засмеялась.

Ваня принёс книгу и, передавая, предупредил:

— Поаккуратней. Тоське в руки не давай, залапает. Она палец мусолит.

За время отсутствия Вани Саша где-то стащил три лопаты. Вася Поленов принёс напильник и точил одну из них, когда пришёл Ваня. Критически взглянув на лопаты, бригадир презрительно вытянул нижнюю губу.

— Тоже! Инструмент называется!

— А чем плохие? Острые.

— А черенки-то! Руки занозить можно. Кривые!

Замечание было верным. Все черенки, на которых насадили лопаты, выглядели неважно. Неровные, кривые, грязные.

— Хороший инструмент — половина работы, — продолжал нравоучительно Ваня словами деда.

— У нас есть еловые черенки. Я пересажу, — предложил Боря Дюков.

Ваня взглянул на мальчика. Боря был меньше всех ростом, но по характеру, пожалуй, самый положительный. Всякое дело он доводил до конца, никогда не жаловался на трудности, и, конечно, черенки он сделает не хуже других. Но согласиться так вот, с первого слова, это казалось Ване слишком просто…

— У тебя не выйдет! — пренебрежительно сказал он.

— Почему не выйдет? — удивился Боря.

— Не сумеешь.

— А вот сумею! Так сделаю, лучше плотника.

— Плотник что-о! Ты бы сказал — лучше столяра!

— И лучше столяра сделаю! — запальчиво сказал Боря.

Ваня, а за ним и остальные ребята засмеялись. Этот смех ещё больше раззадорил Борю:

— А чего вы смеётесь? Давайте на пробу. Ты, что ли, сделаешь? — сказал он, обернувшись к Васе Поленову, с которым часто спорил за первенство.

— Да уж получше тебя сделаю! — ответил тот.

— Ладно! — остановил их Ваня. — Пускай Борька делает. А если плохо, тогда мы тебе дадим пересадить. Борька, лопаты унесёшь вечером к себе, а сейчас пошли к нашему хутору.

Захватив лопаты, направились в конец деревни.

— Ребята, а носилки-то? — спохватился Ваня.

— Возьмём на ферме, — беспечно сказал Вася.

— Буянова заругается.

— А она и не увидит! — заметил Саша.

— Она не увидит!? — воскликнул Боря, — Еще как увидит-то! Глаза у неё, знаешь, какие… А не увидит, так услышит. Нет! С ней лучше не связываться.

Пятёрка ребят остановилась. Что же делать? Без носилок идти за навозом бесполезно. Не в карманах же носить?

— У тёти Вари на складе есть. Я видел, — неуверенно сказал Костя, но на него сразу замахали руками и Вася и Боря.

— Ну-у! У неё прошлогоднего снега не выпросишь!

— Может, к вам, Боря, сходить? Михаил Михалыч даст.

— Далеко…

— А если у Тиши попросить? — предложил Саша, и лица всех просияли.

— Во́! Тиша даст! — уверенно сказал Ваня, и стайка ребят понеслась к конюшне.

Несмотря на то, что в школе Зина шла отличницей и пользовалась у девочек уважением, был у неё один недостаток, о котором мало кто знал: в душе она была трусиха, не верила в свои силы и всегда сомневалась в успехе. Всякий раз, когда учитель задавал задачу или тему сочинений, Зина пугалась и думала про себя: „Всё! Пропала! Двойка. Ничего у меня не выйдет“. Проходило какое-то время, она успокаивалась и начинала решать задачу. И странное дело: задача оказывалась легче, чем ей казалось вначале, и вместо двойки Зина получала пятёрку. Но это её не излечивало. Она думала, что это простая случайность, везение и что в следующий раз всё будет по-другому.

Раньше, в первых двух классах, она не скрывала своего страха перед малейшей трудностью и часто плакала над учебниками.

— Ты что это сырость разводишь, дочка? — спрашивал Николай Тимофеевич.

— Да… сырость… Я двойку получу.