Виктор Пашкевич - Над рекой Березой

— Андрюша, дорогой, откуда ты?! — вскрикнула мать, узнав Соломатина.

— Посмотри, хорошо ли закрыты ставни, а то кто-нибудь увидит, что зашел к вам, беды не оберетесь, — попросил Соломатин.

При тусклом свете керосиновой лампы Андрей Константинович внимательно оглядел комнату, остановил взгляд на двух младших братьях и сестренке, спавших на большой кровати возле печки.

— А где же Леонид Васильевич?

— Жив-здоров. Утром должен быть дома. Он работает во вторую смену на канифольной фабрике. Фашисты собираются ее восстановить.

Со слезами на глазах мать рассказывала Соломатину том, как наша семья эвакуировалась и как вынуждена была возвратиться обратно в город, где гитлеровцы каждый дет расстреливают и вешают людей.

— Ты не можешь себе представить, Андрей, какую чудовищную расправу учинили оккупанты над еврейским населением. Ни в чем не повинных людей согнали в концлагерь разграбили их дома, несколько дней морили голодом, а потом всех расстреляли на полигоне. Не пощадили никого, ни детей, ни женщин, ни стариков… Рассказывают, что земля на том месте, где их расстреляли, несколько дней дышала и стонала. Лужи крови стояли на месте казни. Фашисты — не люди, это дикие звери, которых надо беспощадно уничтожать. Неужели у нас не хватит сил это сделать, Андрей? — просила мать. — Вот ты, военный человек, оказался не в армии. И мой Леонид, и много других здоровых мужчин, вместо того чтобы быть на фронте, дома сидят.

Не знала еще тогда мать, что коммунист Леонид Орлов является одним из активных участников Борисовского партийного подполья, которое уже развернуло антифашистскую работу в городе, формирует боевые группы и готовит их к борьбе с врагом. О своем участии в подполье отец, конечно никому дома не говорил.

— Разгромить фашизм, Таня, у нашего государства сил хватит. Временные неудачи — не поражение. А то, что я и некоторые другие военные оказались не на фронте, еще ни о чем не говорит. Найдем дело и здесь, — ответил Соломатин.

Потом, немного подумав, спросил:

— А как работает Леонид? Наверно, вовсю старается?

— Так уж и старается. Говорит, что эту канифольную фабрику, несмотря на строгие приказы, рабочие не восстанавливают, а незаметно выводят из строя. И так на всех заводах.

— Ну вот. А ты говоришь…

Я слушал их разговор и завороженными глазами смотрел на дядю Андрея, ловил каждое его слово. «Вот с кем нужно поговорить, — подумал я. — Он обязательно даст совет, как действовать нашей группе». Я ждал удобного момента, чтобы наедине поговорить с комиссаром, и не шел спать.

Наконец мать, накормив Андрея Константиновича, ушла в соседнюю комнату. В кухне мы остались вдвоем.

Первым начинать важный разговор мне не пришлось. Комиссар опередил меня.

— Чем ты сейчас занимаешься? В школу, конечно, не ходишь?

— Школы закрыты, а если и откроют, туда не пойду. Кроме «хайль Гитлер!», там ничему не научат.

— Ну, а заниматься все же чем-то надо. Нельзя же без дела сидеть.

— Мы уходим в партизаны! — выпалил я.

— В партизаны? А кто это такие? — прищурился Соломатин.

— Это очень смелые и преданные Родине люди.

— А как же ты попадешь в партизанский отряд, если не секрет? Может быть, ты имеешь связь с самим командиром? — с улыбкой поинтересовался Андрей Константинович.

— Мы послали на связь Сашу.

— Сашу? Кто такой Саша и кто это «мы»?

— Мы организовали пионерскую группу и хотим влиться в партизанский отряд Дяди Коли. У нас есть пулемет, карабин, три пистолета и шесть гранат. А Саша мой самый верный друг. Он через своего дядю должен связаться с партизанами и договориться, когда нам приходить в отряд.

Соломатин даже привстал с табуретки. Потом сел и потребовал: Рассказывай все по порядку. Я командир Красной Армии, и ты обязан мне все доложить.

Мне это только и нужно было. Я подробно, в течение часа, выкладывал Андрею Константиновичу все, о чем мы хотели рассказать партизанам. Не забыл упомянуть и о нашем младшем товарище Ваське Зуенке. Соломатин внимательно слушал, изредка задавал короткие вопросы. В конце разговора я спросил у Андрея Константиновича:

— Как вы думаете, дядя Андрей, возьмут нас в отряд?

Соломатин задумался, а потом сказал:

— Методы, которые вы избрали для борьбы с захватчиками, никуда не годятся, так и на виселицу можно угодить. Красной Армии и партизанам нужны не герои-одиночки, а сознательные бойцы. А помогать партизанам можно и здесь.

— Как, дядя Андрей?