Светлана Лубенец - День признаний в любви

В классе опять повисла тишина, тяжелая и неприятная. Кудрявцев вытер пальцы о тряпку у доски и сел на место, а к одноклассникам обратился Юра Пятковский:

– И какая сволочь это сделала? Да еще на открытом уроке! Манюня сейчас, наверно, с инфарктом валяется! – Не дождавшись ответа, Юра гаркнул во всю мощь своих легких: – Чего молчите-то?! У нас сегодня, между прочим, день без вранья! Колитесь! Правду! Правду! И ничего, кроме правды!

– Ага! Так прямо и расколятся! – отозвался Доронин и усмехнулся. – Держи карман шире! Меня, например, сразу рассмешили эти детские игры в правду.

– А зачем ты голосовал за день без вранья?

– А я как все! Чего выпендриваться-то? Надо вам – играйте!

– А ты, стало быть, только вид делаешь, что играешь? – выкрикнул Пятковский.

– Ну… вроде того…

– Так, может, это ты доску-то маслицем смазал? Не пойму только зачем?

– Потому и не понимаешь, что мне это делать ни к чему! У меня с английским все в порядке! И Манюня мне не враг!

– Если бы Руслик Савченко не учился в другой группе, я бы решила, что это сделал он, – тихо сказала Валя Андреева.

– Руслик не стал бы так надрываться! – не согласился Юра. – Он же сегодня сказал на русском: «Одной двойкой больше, одной меньше…» Да Савченко и не сообразил бы, как можно училке навредить. – Он еще раз оглядел класс, усмехнулся почти так же, как Доронин, и сказал: – А я бы решил, что доску намазала Разуваева…

– Почему вдруг? – выкрикнула Ирочка и вскочила со стула.

– Да потому, что ты сейчас красней помидорины! К тому же я видел, как на перемене перед уроком ты выходила из кабинета.

– Я не была в кабинете! И доску не трогала!!

– Вообще-то я в этом не сомневаюсь… – Пятковский поморщился. – Ты же не дала мне договорить. Глядя на твои излишне румяненькие щечки, я бы тебя заподозрил, если бы…

Он запнулся, и Ирочка, задыхаясь от волнения, продолжила сама:

– Если бы, с твоей точки зрения, я не была бы такая же тупая, как Савченко, да?!

Юра посмотрел на нее с изумлением и ответил:

– Ну… в твоей тупости с этой минуты я уже начинаю сомневаться…

– Да пошел ты! – выкрикнула Разуваева и плюхнулась на свое место.

В кабинете опять стало тихо. Когда раздался звонок, все вздрогнули и начали убирать в сумки и рюкзаки тетради и учебники. Выходили из кабинета одноклассники все в том же тяжелом молчании.

Ирочка крутила в руках тетрадку, выжидая момент, чтобы остаться один на один с Дорониным, у которого как раз в этот момент заклинило на рюкзаке «молнию». Когда кабинет покинул последний одноклассник, Ирочка громко и четко произнесла:

– Я знаю, что это сделал ты!

Фил вздрогнул и обернулся.

– Фу-ты, ну-ты! Напугала! – сказал он и даже помотал головой. – Однако голос у тебя, оказывается, иногда может быть весьма неслабым!

– Повторяю: я знаю, что это сделал ты!

Доронин оставил свою «молнию» и спросил с усмешкой:

– И какие же у тебя, Ирина Разуваева, есть доказательства моей вины?

– Такие! Ты же был в кабинете до урока! Еще меня выгнал! Разве нет?!

– Выгнал, да! Но это вовсе не означает, что я намазал какой-то дрянью доску!

Ирочка на минуту задержалась с ответной репликой, а потом тихо произнесла:

– Я все равно никому не скажу…

– А вот это еще интереснее! Зачем же?! – изумился Доронин и картинно выбросил руку по направлению к выходу из кабинета. – Иди! Доноси! Героиней будешь! У нас же сегодня день без вранья!

– А мне все равно… Я могу обманывать сегодня сколько хочу…

– Почему?!

– Потому что я за день без вранья не голосовала.

– Как это?

– Так это… Я не поднимала руки…

– Все же поднимали…

– А я нет… Я у стены сижу, за Соней меня вообще не видно…

– Ну ты, Разуваева, сегодня просто не устаешь меня удивлять! – Фил машинально дернул язычок заклинившей «молнии» и неожиданно застегнул рюкзак. Он радостно присвистнул и опять обратился к Ирочке:

– Может, расскажешь, почему ты не голосовала?

– Могу… – Ира присела на краешек стола, так и сжимая в руках тетрадку по английскому языку. – Просто я знаю, что обязательно совру…

– Да ну? Что, прямо-таки не можешь удержаться?

– Я не то имела в виду… Не совсем то… Понимаешь, не всегда нужно говорить правду… Мне так кажется…

– И когда же не надо?

– Ты разве не знаешь, что бывает ложь во спасение? Еще бывает такая ложь, которую говоришь, чтобы не огорчать человека… Да много всяких вариантов…

– Погоди, погоди… То есть ты решила меня спасти от позора своей ложью, да? – догадался Филипп и опять присвистнул.