Астрид Линдгрен - Мы — на острове Сальткрока

— Глотаете вы, что ли, эти гайки? — спрашивал он Юхана и Никласа, которые торчали у стола, внимательно наблюдая за работой отца. После нескольких таких же несправедливых обвинений Юхан сказал:

— Пошли, Никлас, спать. А папа пусть сидит и жует свои гайки сам.

Стоило сыновьям исчезнуть, как Мелькер тотчас обнаружил все, что искал.

— Погляди-ка, вот она, эта крошка, которую я искал, — сказал он. Тут появился Пелле, весь в грязи; он устало вошел на кухню, а Малин сказала:

— А вот и другая крошка, которую искала я. Пелле, что у тебя за вид?!

В тот вечер на кухне Столяровой усадьбы чистили не только мотор. Малин вытащила огромную лохань, усадила в нее Пелле и основательно отскребла с него щеткой грязь.

— Уж уши-то могла оставить в покое, — проворчал Пелле, — я мыл их в субботу.

Но Малин заверила его, что с такими грязными ушами, как у Пелле, жить невозможно.

— Может утром забежать тетя Мэрта на чашку кофе, и если она увидит такие уши…

— Ты сказала «может», — живо перебил ее Пелле. — Может, подождем еще, а вдруг она не придет, — с надеждой предложил он.

Малин, смеясь, обратилась к Мелькеру:

— Как по-твоему, неужто все мальчишки такие грязнули? Ты был такой же, когда был маленький?

Перебирая свои гайки, Мелькер удовлетворенно напевал:

— У меня настоящая хватка… и пусть эта Чёрвен убирается… Я грязнуля? — удивился он. — Нет, насколько я припоминаю, я был удивительный чистюля.

Пелле мечтательно посмотрел на отца поверх лохани.

— Ясно, что ты был чистюля, — сказал он.

— Почему это ясно? — удивился Мелькер.

— Да потому, что ты во всем был примерным: слушался, получал хорошие отметки, никогда не врал и не обманывал.

— Разве? Я это говорил? — широко улыбнулся Мелькер. — Значит, я научился немного привирать на старости лет.

Пелле плеснул на отца водой.

— Нет уж, Пелле, — сказала Малин, — нечего поливать кухню.

— А отца, выходит, можно, — возмутился Мелькер.

— Да, можно, — спокойно и уверенно заявил Пелле.

Потом, закутанный в большую купальную простыню, сидя на коленях у Малин, он вдруг вспомнил дурацкие Стинины бредни о заколдованном принце, на котором женится Малин. Он испытующе посмотрел на сестру: а что, если она расстраивается из— за того, что ходит «совсем без мужа», как сказала про нее Чёрвен?

Не успели они в этот раз приехать на остров, как им сообщили великую новость. Бьёрн обручился с одной девушкой с Заячьей шхеры. Пелле боязливо спросил Малин, не расстроилась ли она из-за этого, но Малин ответила, смеясь:

— Нет, это самое лучшее, что он мог сделать. Об этом я сказала ему еще в рождество.

Но все-таки было не совсем ясно, нравится ли Малин ходить «совсем без мужа».

— Ну вот, мотор готов и вычищен самим Мелькером, — сообщил Мелькер, завинчивая последнюю гайку, а потом запел: — Теперь он будет прекрасно работать, и я вам сейчас же это докажу.

Мелькер собирался доказать, что мотор хорошо работает, в Пеллиной лоханке. Все случилось, как Мелькер и предсказывал. Мотор работал так здорово, что все стены окатило водой, а Мелькеру, нетерпеливо склонившемуся над лоханкой, первому плеснуло прямо в лицо.

— Бр-р-р! — пробурчал Мелькер, а потом быстро добавил: — Малин, я сам вытру пол.

Но Малин стала убеждать его, что она очень ему благодарна: подумать только, какая удача! Раз — и вся кухня вымыта. А вытереть пол она сможет и сама.

— Только сначала Пелле заберется в постель.

— Тебе холодно? — спросила она, увидев, что он весь дрожит.

— Мне холодно, как пещерному человеку, — ответил Пелле. Но и забравшись в кровать, он продолжал дрожать.

— Вы слишком долго проветривали постель, — сказал он. — Ой, ну и холодина!

— Перемени пластинку! — сонно пробормотал Никлас.

Пелле тихонько лежал в своей узкой кровати, пытаясь хоть немного согреться.

— Мне бы Йокке-Королька сюда, в кровать! Он, наверное, теплый, — мечтательно сказал он.

Юхан поднял голову.

— Чего, уголька, ты в своем уме? Может, тебе еще камин в кровать поставить?

— Я сказал Йокке-Королька, моего кролика.

— Кролика… да, на тебя похоже, — фыркнул Никлас.

Опустив голову на подушку, он снова заснул.

Но Пелле не спалось. Он так беспокоился за Йокке, что сон не шел. А что, если ночью ударит мороз и Йокке замерзнет в своей клетке? Сам-то он уже согрелся, и ему было тепло. Нечестно, что кролики ютятся в маленьких холодных ящиках с жалким клочком сена на дне.

Пелле лежал и вздыхал. Он страшно мучился и под конец не выдержал. Соскочив с кровати, он спустился вниз по лестнице, которую забыли под окном после очередной вылазки Мелькера на крышу. Стоял прохладный весенний вечер, и Пелле, дрожа от холода, помчался прямо к кроличьей клетке. Никто не видел его, ни когда он бежал туда, ни когда крался обратно, держа в руках Йокке. Никто, пожалуй, кроме лисицы, совершавшей очередной вечерний обход Сальткроки.